Перед выходом на сцену Большого зала Консерватории македонский певец Игор Дурловски повязал свой любимый шелковый галстук-талисман. Говорит, на счастье.
Арию Гремина из «Евгения Онегина» он посвящает жене и коллеге Ане прямо в гримерке. Собирался на сцене, но в последний момент Чайковского заменили на Моцарта, Генделя и Верди. «Сначала мы действительно хотели сделать программу из русской классики. Но мне стало немного страшно петь перед русской публикой. У меня не очень хорошее произношение», - говорит Игор Дурловски.
Выбери Игор Чайковского и Рахманинова, зрители бы не прочувствовали его таланта. Он с одинаковым мастерством поет басом, как в «Дон Жуане» Моцарта, и контр-тенором - арию из оперы Генделя «Альцина». Таких солистов в мире - по пальцам пересчитать.
Культурный обмен между Россией и Македонией длится уже несколько лет. Так, два года назад престижный Охридский фестиваль открывал Российский национальный оркестр, а в прошлом году на гастроли в Македонию ездил балет Мариинского театра. В свою очередь театральные режиссеры из Македонии приезжали в Санкт-Петербург со своими спектаклями. Однако оперных певцов из этой балканской страны в России слышат впервые.
Супруги Игор и Ана Дурловски - звезды македонской оперы. Объездили полмира, с аншлагами выступают в Лондонской филармонии и берлинском Концертхаусе. На родине, правда, бывают нечасто. Говорят, страна маленькая, концертных залов немного.
Македонию давно считают неким поставщиком оперных певцов для европейских театров. А школу - одну из лучших среди славянских. Впрочем, с оговоркой. Почти все преподаватели Музыкальной академии в Скопье в те времена, когда Македония еще была частью Югославии, учились в Московской консерватории.
Несколько лет назад Игор и Ана перебрались в Штутгарт. У пары трое детей. Младшим - близнецам - всего год. Сейчас с ними сидит бабушка.
Переложенная композитором Сони Петроски народная песня «Назад, назад Калино моме» и без перевода почти понятна. «Моме» - по-македонски «девушка» в звательном падеже. Форма, которая в русском языке сохранилась только в слове «отче». Македонский московская публика выучила быстро. Ко второму куплету уже стала подпевать.
