Новости › Общество › Михалков: я бы заставил Pussy Riot сделать то же самое в Мекке и у Стены плача

30 июня 2012 г. (21:38)

Никита Михалков, режиссер, народный артист России, президент 34-го Московского международного кинофестиваля (ММКФ) рассказал «Вестям в субботу» о своем отношении к недоброжелателям, современному кино и Pussy Riot.

- Никита Сергеевич, завсегдатаи поймут, что мы с вами в баре кинотеатра «Октябрь». В общем, понятно, что толком такой площадки фестиваля нет. При этом недоброжелатели ваши уже на вас повесили всяких собак по поводу этой вашей идеи в Лужниках сделать конгресс-центр. Чего вы все-таки хотите? Расскажите.

- Недоброжелание человеческое - оно остается с тем, кто недоброжелателен.

- В бывшей «России», в «Пушкинском» тоже закончилась история?

- Дело в том, что, так сказать, там было только открытие и закрытие. И это было, мы к этому уже привыкли, принюхались.

- Там лестница такая...

- Лестница, да...Сейчас «Пушкинский» вообще ушел из кино. Я не знаю, что там будет. А другого помещения нет.

- И Вы хотите построить что-то в «Лужниках»?

- Не то, что хочу, эта уже необходимость назрела давно. Что хорошо в «Октябре» - здесь все компактно. В этом смысле - это спасение для нас. Но машину поставить негде, и практически все мы находимся на проезжей части.

- Я читал про ваш проект в «Лужниках». Недоброжелатели ваши пишут, что вы чуть ли не хотите спорткомплекс «Дружба» снести под себя?

- Обязательно снести комплекс «Дружба», потому что он уродлив, страшен и изношен на 70 процентов. Это не значит, что на этом месте не должно быть строившихся спорткомплексов. Идея заключается не в том, чтобы снести и забрать, а привести это в тот вид, который будет читаться как один ансамбль, оставив там функционально все, что там есть. Там должен быть и спортивный зал, многофункциональный, и теннисные корты. Господи, это мечтать только надо. Представьте себе, Де Ниро и там, не знаю, Ольбрыхский с ним играет в теннис. Для нас это какой интерес огромный. Смысл-то заключается не в том, чтобы забрать под себя? Я там что, построил себе дачу, что ли? Фестиваль должен иметь дворец, мультиплекс из 15-17 залов, большой зал примерно на три половиной тысячи зрителей, который трансформируется и работает круглый год.

- То есть круглый год будет работать?

- Конечно.

- Не раз в год?

- Конечно. Там все всерьез. Гостиница, какое-то количество мест, не очень дорогая. Выход на воду. Значит, можно будет дорожку начинать с воды, когда будут подъезжать какие-то кораблики. Это же для Москвы. Я, блин, поражаюсь тупостью, вот этой тупостью людей. Там что, бункер строят? Чего там строят такого, что?

- Когда начнется стройка-то?

- Я надеюсь, что со следующего года она начнется.

- Вы по-актерски и по-режиссерски вставили для усиления слово «Блин». Есть письмо 61-го человека, которые протестуют против, я просто процитирую пару вещей. Есть такие вещи, с которыми невозможно не согласиться. «Тенденция к распространению кинематографических произведений, несущих безнравственность и пошлость». Ну, есть. Очень часто можно наблюдать, как недоумевающий зритель прямо во время показа покидает зал. Много раз отлично видел, думаю, что вы - десятки раз чаще. Нам хорошо известно, что именно «чернуху» про умирающую Россию так жаждут видеть в Европе. Ну, не знаю, я раньше жил в Европе, в ней жизнь была. И мне кажется, что это некоторое преувеличение, но психологически...

- Они просто вообще ничего не хотят смотреть про нас. Почему, извините меня, «Войну и мир» смотрели, Тарковского смотрели, «Летят журавли» смотрели? Почему? Потому что Европа не так привыкла к помоям.

- То есть вы, в принципе, согласны с этим обращением?

- Сергей, ну давайте честно, да. Вот мы живем во время тоталитарной демократии и истерической либеральной диктатуры. Любое инакомыслие воспринимается как, так сказать, катастрофическое предательство интересов демократии. Вы только представьте себе, 40 лет назад люди не подписывали письма, когда они ругали власть, от страха, что их накажут.

- Это вопрос того, что такое анонимное письмо, да?

- Они не подписали этого письма, потому что сегодня ровно зеркально наоборот. Они хотят позитивного отношения к своей стране. Они хотят жить в стране достойной, и достойно в этой стране жить. Они боятся подписать это письмо, потому что автоматически они станут изгоями. Ребята, надо определяться. Невозможно называть артхаусом просто бездарное, грязное, унижающее достоинство человека кино, невозможно.

- Запрещают снимать?

- Да почему запрещают? Я же говорю не о том, что нельзя снимать про то, что плохо. Да снимайте сколько хотите. Наоборот даже. Да вы превратите то, что плохо, в искусство, а не сажайте искусство в помойную яму, выдавая это за искусство. Оно уже не искусство, это просто помойная яма. Поэтому разговор идет о том, чтобы запрещать что-то. Но самое-то главное другое - запрещают-то им.

- Не обижайтесь. Но ведь что еще в эти дни писалось? Посмотрите на фестиваль Михалкова: мат-перемат.

- Не надо. Глупость неожиданная. Объясняю. «ДухLess» - очень хорошая картина. «ДухLess» - это картина о войне в самом себе. Войны без мата не бывает. Я не терплю мата ради мата. Картина просто опоздала лет на пять-семь. Она была бы выстрелом, поймите. Но эта картина о человеке, который себя ищет. О человеке, который мучается тем, что он не может себя найти. И он себя находит на помойке. Из этой помойки выходит чистый человек, он прошел через это. Меня это интересует.

- Еще одно письмо, оно подписано не очень именитыми. Среди них огромное количество ваших добрых знакомых. Оно касается Pussy Riot. Подписали Вы такое письмо?

- Никогда. Никогда.

- Почему?

- Потому что это письмо подписали сто три человека, мы их всех знаем. А если я возьму подписной лист с обратным текстом и пойду, даже не по стране, а по одному городу, я соберу сто тридцать тысяч подписей.

- Скорей всего.

- А тогда у меня возникает вопрос - это что же, вот сто три умных, а остальные - идиоты, что ли? Враги, тупые, глупые. Почему? Да, это ваше мнение. Вы его высказали. И честь вам и хвала. Демократическая страна. Но у меня вопрос - когда они пишут, допустим, там, что никакого материального ущерба не нанесено...

- Я смотрю, Вы почитали внимательно.

- Да. Материального ущерба не нанесено. Как можно исчислить материальный ущерб, когда оскорблены миллионы людей?

- Вы оскорблены?

- Абсолютно, я оскорблен. Только я бы другое наказание им придумал. Не в тюрьме сидеть, а обязать их то же самое совершить в мечети в Мекке. Или у Стены плача. И потом посмотреть и помочь им даже спастись за стенами Храма Христа Спасителя от праведного гнева правоверных мусульман, и от национальных евреев. Я бы посмотрел на них. Они ж не знают этого. Они же этого не делают. Ислам научился и объяснил миру, что не надо залезать своими руками их духовное сердце. То же самое сделали евреи. Их чтят. Я не согласен с тем, что людей убивают за то, что они думают по-другому. Но я не могу не согласиться с тем, что я уважаю людей, которые оберегают свою нравственную корневую систему. Вот и все.

- С теми, кто подписал письмо в защиту, вы продолжать будете рукопожатие?

- Ну, конечно. Поймите, я же не отношусь к истерической либеральной диктатуре. Это мнение человека. Ведь разве что-нибудь мне не ясно и мне неизвестно об этих людях? Я их знаю. И их точку зрения. Уважаю их точку зрения, но не всегда с ней согласен. Но я их считаю людьми уважаемыми, но не понимающими, к чему ведет то, к чему они призывают. Пусть это одна капля, но эта капля вырастает очень быстро в цунами. Тем более, в такой стране, как Россия.

- Спасибо, и до свидания.

- Спасибо.