Новости › Культура › Олег Меньшиков: "Я всех не обеспечу ролями!"

13 июня 2012 г. (16:25)

Эксклюзивное интервью нового худрука театра Ермоловой

Театр им. Ермоловой, до сих пор числившийся в аутсайдерах, похоже, начинает новую жизнь. Новый худрук Олег Меньшиков под занавес сезона провел сбор труппы и только «МК» дал интервью.

- Олег Евгеньевич, затрону болезненный вопрос: вы ожидаете сокращений в труппе?

- Мы взрослые люди и понимаем, что законодательство не разрешает сокращать труппу по моему желанию. Я могу дать понять людям, что они не будут заняты в репертуаре; могу дать понять, что при моем руководстве они не смогут работать в творческом направлении. Могу понизить зарплату - оставить процентную ставку от зарплаты в 30-40%... а просто уволить не могу. А на всякие суды ни времени не хочу терять, ни сил. Не я этих людей брал в театр. И лучшее, что я могу сделать, - просто их не трогать. Но и позволить им получать наравне с работающими - не в моих планах. Получать должны те, кто работает.

- У вас есть информация - кто работает, а кто нет?

- Я все это увижу в работе над восемью премьерами (четыре выйдут на Большой сцене и четыре - на Новой). Скоро (до отпуска актеров) будет вывешено распределение на все эти спектакли. Но это не значит, что те, кто попадают в распределение автоматически, объявляются работающими. Ведь есть хорошие артисты, которым не нашлось роли в этих премьерах. С другой стороны, 75 человек в труппе для московского театра - это очень много. Я не смогу всех обеспечить ролями. Люди должны быть к этому готовы. И некоторые будут поставлены перед фактом невозможности творческого содружества.

- Среди этих восьми спектакли ваши будут?

- Мои в смысле как режиссера? Нет. Пока нет. Но параллельно я буду делать «Сильву»... но это мои личные взаимоотношения с моим оркестром. Сейчас пишутся аранжировки. Надеюсь, будет готова к декабрю, тогда и включим в репертуар... Вообще же этого разврата - трехмесячных репетиций на сцене - на 100% не будет.

Я работаю в Англии вместе с Ванессой Редгрейв, Вест-энд. У нас было на сцене две (!) репетиции. Всё. И премьера. Не говорю, что в "Ермоловой" будет так, но две недели - месяц достаточно...

- То есть мир настолько изменился?

- Этот мир везде такой. И только в нашей стране он застыл и иногда потрясывается, как желе в замерзшем состоянии. Три месяца репетиций - этого сегодня просто не может быть!

- И с другой стороны, не надо бояться, что спектакль будет недолго жить?

- Совершенно не надо! Я не киваю на то, как ТАМ, на Западе. Но есть здравый смысл. Угадать невозможно, что именно выстрелит. Везде риск. Никогда не ставишь на эту роль, а она вдруг становится событием. Это риск. И он должен быть.

- Но если попытаться сформулировать: к какому стилю придет театр?

- Мне сейчас это очень сложно представить. Не надо объявлять стиль и стремиться к нему. Стиль должен выработаться сам. Знаете, это как воспитание - у тебя вырабатывается одна привычка, вторая, третья... из этого формируется личность. Я хочу, чтобы характер театра сформировался, но это возможно, если мы будем идти вместе правильно по нравственным и творческим законам.

- И название вы менять не хотели?

- Ну зачем? Меня сейчас волнует один театр в мире - Театр им. Ермоловой, другие не волнуют.

- Но запах штукатурки...

- Запах штукатурки - это запах перемен, и мне все это очень нравится. Все ремонты - нормальное состояние. Человек должен бросаться в новое. И меня все время бросает - то ресторан, то оркестр, то спектакль: почему нет? И касательно Театра им. Ермоловой у меня есть спокойствие, есть уверенность. Не знаю, может быть, через полгода - мы все живые люди! - у меня все перевернется в другую сторону. У меня есть желание идти по неизведанному мною пути худрука.

- Ну и красиво получилось с прежним худруком Андреевым... Обычно получается некрасиво.

- Да, и в этом его колоссальная заслуга: он нашел в себе силы и мудрость. Он подал яркий пример, хотя, может, не все его коллеги этому счастливы... И его пример надо ввинтить в наше сознание: после определенного возраста нельзя заниматься режиссурой. Мозги другие, тело другое, мировоззрение другое. Наступает граница. И Андреев ее почувствовал...