А вы задумывались об эпиляции диодным лазером? Ведь лазерная эпиляция – это инновационный метод борьбы с лишними волосами на теле. Открылся новый центр лазерной эпиляции в Москве – Epilas, всё используемое оборудование высочайшего европейского качества производства Германии: MeDioStar Next PRO
При этом цены самые низкие в Москве, без каких-либо дополнительных акций или скидок. Так, например, лазерная эпиляция ног полностью будет стоить всего 2500 руб., а если оплатите курс из 5 процедур, то дополнительно получите скидку 30%.
В театре «Современник» премьера спектакля «Скрытая перспектива» - с Чулпан Хаматовой в роли фронтовой журналистки в постановке Евгения Арье по пьесе американского драматурга Дональда Маргулиса «Когда время останавливается».
Режиссёр Евгений Арье, ученик Георгия Товстоногова, больше 20 лет назад уехавший в Израиль и создавший там театр «Гешер», с актёрами «Современника» впервые встретился в прошлом году, поставив спектакль «Враги: История любви», который вызвал почти единодушный восторг театральных критиков и собрал множество всевозможных премий. В своей новой московской работе он рискнул обратиться к теме страшной, животрепещущей и на российской сцене до сих пор отражения не находившей - о журналистах, работающих в горячих точках.
«Современник», в последние годы редко обращавшийся к социальному театру, теперь стремится восполнить эти пробелы и вновь соответствовать своему названию. В январе состоялась премьера спектакля Гарика Сукачёва «Анархия» - о том, как политический протест превращается в товар. «Скрытая перспектива» выглядит прямым его продолжением, и поднимает проблемы той же природы - имеет ли журналист право не вмешиваться и вести съёмку, не пытаясь спасти жертв войн и стихийных бедствий; есть ли вообще какой-то смысл в фотографиях гуманитарных катастроф, или они не нужны обычным людям, которые никак не могут на эти ситуации повлиять.
Спектакль посвящен Анне Политковской, убитой в Сирии американской корреспондентке Мари Колвин, и всем журналистам, погибшим при исполнении профессионального долга. Посвящение Политковской, много работавшей в Чечне, критиковавшей Путина и в итоге застреленной в подъезде ее дома, в нашей политической ситуации уже само по себе дорогого стоит, и не может не восприниматься своего рода гражданским подвигом. Также спектаклю предпослан большой буклет, содержащий интервью и воспоминания работающих в чрезвычайных обстоятельствах журналистов, как российских, так и зарубежных, и самые знаменитые созданные ими фото. Все эти обстоятельства становятся важной частью «Скрытой перспективы», и её ошибочно было бы воспринимать отдельно от них.
Сюжет спектакля рассказывает о подорвавшейся на мине фотокорреспондентке Саре Гудвин, которую играет Чулпан Хаматова. Её гражданский муж, журналист Джеймс Тодд, привозит её домой после долгого лечения.
Вся закованная в лангеты на местах переломов, с выбритой налысо головой, она больше похожа на инопланетное существо, чем на человека.
Джеймс в исполнении одного из ведущих актёров «Современника» Сергея Юшкевича следует за ней неотрывно, как бы повторяя каждое её движение. Его постоянно мучают кошмары - он был в горячей точке вместе с ней, но трагедия случилась, когда он уехал - и настигают её пронзительные крики «Джимми», сопровождаемые гулом контузии.
Он глушит тоску с помощью сильнодействующих таблеток и виски, которое наливает в стакан при упоминании одного из самых страшных пережитых им моментов, и, мгновенно об этом забывая, машинально начинает пить прямо из бутылки.
Сара присутствия духа не теряет, и заправски передвигается на одной ноге, едва касаясь пола. Хаматова наделяет её фантастической внутренней свободой, нешуточной мощью духа, поднимая героиню довольно вторичной по своему уровню пьесы чуть ли не до архетипических высот. В ней - безусловная готовность принести себя в жертву высокой идее, святая вера в свою правоту и абсолютная решимость идти до конца.
Во втором действии она, почти излечившись, теряет приметы недавних травм, от которых остаётся только повязка на колене, и ничто уже не мешает её боевому настрою.
Когда она пытается приучить себя к семейной жизни и существовать в обычном ритме, с самого начала очевидно, что это не для неё, и продлится совсем немного.
Арье вместе с художником Семёном Пастухом помещают героев в хай-тековскую квартиру в нью-йоркском лофте. Сцену отделяет от зрительских рядов наклонная стеклянная стена - при ярком свете она делается натёртым до блеска гигантским окном мансарды, при блёклом напоминает покрытую пылью покатую крышу жилища в стране третьего мира. Иногда она стоит на месте, заставляя сидящих в зале ощутить себя зрителями реалити-шоу, иногда поднимается, размыкая пространство.
Комфорт американской жизни, из которого Джимми уже не в силах вырваться назад в экстремальные условия, воплощается во всех подробностях: в уютных двухэтажных апартаментах хочется поселиться.
В этом спектакле всё очень правильно. Актёры существуют просто и органично, не впадая ни в публицистский пафос, ни в сентиментальность, и создавая такую доверительную атмосферу, что любой случайный вскрик в ней кажется фальшью. Режиссёр аккуратно и умно расставляет их по мизансценам. Каждый раз, когда страстные поцелуи грозят перерасти в сексуальный акт, целомудренное затемнение скрывает от нас то, что будет дальше. В самые драматичные моменты играет тревожная музыка, возникающая как бы из гудков кардиограммы при учащённом сердцебиении. Действие пьесы развивается по многократно проверенным драматургическим законам, не рождая ни одного неожиданного поворота.
Сталкиваются ханжество и высокая мораль, честность и конформизм, слабость характера и сила духа. Проблема в том, что в таких условиях изначально заявленная тема теряет свою остроту и как бы уходит на второй план.
Страшная история искалеченной журналистки, несмотря ни на что верной своему призванию, покрывается лоснящейся коркой буржуазной драмы.
Обрастает традиционной любовной историей, плоскими шутками и банальными псевдофилософскими рассуждениями. В одном из эпизодов вернувшийся из театра Джимми говорит о просмотренном спектакле: «Все эти персонажи мне знакомы. Я их знаю, жил среди них, и меня бесит, когда их превращают в антропологический курьёз». Как ни грустно, но реальный журналист из горячей точки, придя на спектакль «Современника», скорее всего сказал бы про него тоже самое.
Искренняя боль создателей «Скрытой перспективы» оборачивается неправдой, помещаясь в красивую высокобюджетную оболочку. Для зрителей всё происходящее так и остаётся интересным аттракционом.
Лишь один раз удаётся по-настоящему разбить стекло между сценой и залом. В финале первого акта Сара Хаматовой открывает окошко в прозрачной стене и опустошённо глядит наружу - а за её спиной под гулкие щелчки объектива быстро сменяются одна за другой реальные фотографии взрывов, голодающих и жестоких конфликтов. Последним появляется изображение раненного мальчика, и глаза на окровавленном лице увеличиваются до крупного плана. И этот недолгий момент по силе эмоционального воздействия стоит всего спектакля. Увы, продолжения он так и не получает, оставаясь единственным всплеском настоящего в этой формальной холодноватой конструкции.
