Новости › Культура › Борис Хлебников: "Бюджет не больше 150 тысяч долларов - для артхауса это выход"

1 июня 2012 г. (02:32)

Режиссер «Сумасшедшей помощи» о том, как снимать кино по подслушанным разговорам.

С 3 по 10 июня в Сочи в двадцать третий раз пройдет фестиваль «Кинотавр». В этом году в конкурсе полтора десятка картин.

Среди них драма Василия Сигарева «Жить», комедия Авдотьи Смирновой «Кококо», психологический триллер Алексея Мизгирева «Конвой», впечатляющий кинороман Александра Прошкина «Искупление» по прозе Фридриха Горенштейна.

Заранее можно предполагать, что споры вызовут новые картины Павла Костомарова и Александра Расторгуева «Я тебя не люблю», своеобразное продолжение нашумевшего «Я тебя люблю», и Павла Руминова «Я буду рядом» - на сей раз режиссер-экспериментатор снял мелодраму.

Фильм открытия фестиваля - комедия Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит». Автор «Свободного плавания» и «Сумасшедшей помощи» экранизировал реальные диалоги, подслушанные в одном из московских ресторанов, заняв в ролях как профессиональных артистов, так и непрофессионалов. Оператором стал берлинский лауреат Павел Костомаров. Накануне премьеры Хлебников ответил на вопросы «Пятницы».

- Ваш фильм будет открывать «Кинотавр». Вы уже получали награды этого фестиваля, как, впрочем, и ММКФ, а чем отличаются эти киносмотры?

- Ну это очевидно: один - российский, а второй - международный. Московский фестиваль создан для публики, а на «Кинотавр» приезжает огромный десант киношников из Москвы, которые сами себя смотрят и оценивают. На самом деле параллельные программы и ретроспективы, которые устраивает Московский кинофестиваль, как правило, очень любопытны.

Мне кажется, довольно бездарно на ММКФ устроена вся история с привлечением публики, там мало студентов, киноманской молодежи. ММКФ все время будто бы раздувает щеки, а ему надо, наоборот, переодеться в джинсы и футболку. Впрочем, это еще и проблема места: очень сложно проводить большой фестиваль в мегаполисе.

- В фильме «Пока ночь не разлучит» как раз использованы диалоги, которые журналисты «Большого города» записали в московском ресторане в 2005 году. За семь лет темы для застольных бесед изменились?

- Сейчас все говорят про «Единую Россию» и Путина, а когда мы снимали, этого еще не было. Не было такого откровенного фашизма, жесткого национализма. Но эта тема у нас появилась позже: по нашей просьбе журналисты подслушали разговоры на кухне ресторана - и там как раз есть про «понаехавших».

А еще изменились разговоры про путешествия - в фильме есть момент, когда герои решают, куда отправиться в отпуск. Сейчас таких диалогов нет, экзотических стран не осталось, за это время мир уже объездили.

- Зачем вы позвали сниматься непрофессионалов - режиссера Василия Бархатова, журналиста Максима Семеляка, спортивного комментатора Василия Уткина?

- Это друзья Сергея Шнурова, а по сюжету к его герою и приходят три друга. Что же касается участия в фильме Алены Долецкой, кроме того, что она оказалась очень хорошей актрисой, это же мир гламурного ресторана, и я понимал, что зрителю будет любопытно подсмотреть за богатой жизнью. Я отдавал себе отчет в том, что для такого фильма очень полезны узнаваемые, известные люди.

Алене Долецкой не составляет труда носить дорогое платье и обедать в таком пафосном заведении. А очень видно, когда для человека естественны подобные вещи, а когда нет.

Знаете, когда я впервые вошел в ресторан «Мост», где мы снимали, то настолько растерялся, что буквально начал к себе присматриваться и принюхиваться, нормально ли я выгляжу, хорошо ли от меня пахнет. Состоятельным, известным людям существовать в таком антураже легче.

- В фильме есть единый сюжет?

- Да, это цельная история с развитием. Мне очень не хотелось, чтобы в результате получился какой-то альманах маленьких впечатлений. Поэтому снимали-то мы одиннадцать дней, а монтировали месяцев восемь! Вообще же это простое, легкое кино. Оно даже снято в такой примитивно туповатой манере. Комедии мешает манерность или красивость изображения, поэтому мы старались снимать в телевизионной эстетике.

- В картину было вложено всего 100 тысяч долларов, группа работала без гонораров. Это был вынужденный шаг?

- С одной стороны, вынужденный, но с другой - я очень обрадовался, когда продюсер Елена Степанищева предложила нам это сделать. Было интересно попробовать. Все участники проекта стали его сопродюсерами, всем полагается некий процент от потенциальной прибыли.

Вот если бы мы сняли фильм за миллион, а я пообещал бы людям прибыль, это с моей стороны было бы обманом. Потому что без поддержки крупного телеканала фильм за миллион долларов окупить очень сложно. А 100 тысяч долларов - это два показа на телевидении, а дальше ведь еще будут продажи на интернет-каналы, кинопрокат, DVD. То есть весь вопрос в том, чтобы фильм не стоил больше 100 или 150 тысяч долларов.

Для артхауса это выход. Потому что сегодня становится очень сложно работать, получать господдержку, существует немало запретов, которые тут же хочется нарушить. Ведь когда, скажем, запрещают ругаться матом, хочется сразу начать ругаться, правда? А такая схема - это способ отмежеваться от государства, заняться своим мелким фермерским хозяйством.

- Вы входите в состав Киносоюза, альтернативного Союзу кинематографистов, были его первым председателем. Там тоже занимаетесь «мелким фермерским хозяйством»?

- Пожалуй. Важно, что мы преодолели искушение протестной позицией и занялись реальными делами. Сейчас Киносоюз - это профсоюзная площадка для всех кинематографических профессий. Мы сразу же договорились, что у нас не будет никакой собственности (одну комнату, в которой сидит секретарь, предоставил по дружбе ректор Международного университета). И, по сути, это просто место, куда люди приходят и говорят: ребята, давайте обсудим вот такую конфликтную ситуацию.

Скажем, режиссера продюсер отстранил от монтажа - у нас не получилось эту ситуацию победить, но мы честно занимались этой проблемой два месяца. Благодаря нашей инициативе при Министерстве культуры теперь есть комиссия по авторскому кино. Или вот к нам обратились киношники из Саратова, что у них отбирают Дом кино, - после вмешательства Киносоюза им этот Дом оставили. Так что события здесь разные - и большие, и маленькие.

- Ваш постоянный сценарист Александр Родионов - один из апологетов техники «вербатим», когда драматург идет «в народ» и записывает монологи реальных людей. Вам такой подход близок?

- Я думаю, что «вербатим» - это очень полезно. Раньше во ВГИК на режиссерский факультет нельзя было поступить, если ты не проработал несколько лет - геологом, в рыбсовхозе, на заводе. А сегодня множество людей, которые занимаются театром и кино, совершенно не знают того, что происходит вокруг.

Для каждого из наших фильмов мы с Родионовым собирали огромный материал: брали интервью у людей, записывали, снимали. Ничто из этого нам никогда не пригодилось буквально, но каждый раз это знание как бы стояло рядом с нами. Оно не позволяло нам врать, давало ощущение контекста.

Например, мы делали «Свободное плавание» и приехали в город Мышкин. Там Родионов брал интервью у совершенно разных людей, и иногда мне казалось, что все это доходит уже до абсурда - зачем это надо? В какой-то момент он ломанулся в военкомат, зашел в кабинет к военкому и спросил: скажите, а сколько у вас ребят каждый год косят от армии? И вдруг я увидел, что военком нас не понимает. А потом, поняв, он ответил: да нет, у нас косят в другую сторону.

- Это как?

- Ну то есть скрывают болезни. Потому что Мышкин - настолько маленький город, что повестка в армию там - это возможность познания мира, интересный опыт, которого ждут. Понимаете, это же характеристика целого города.