Новости › Политика › Русский бунт впал в апатию

15 апреля 2012 г. (19:37)

Апатия как затишье перед бунтом? Какие политические настроения царят среди протестовавших и выходивших на митинги зимой? Чем вообще определяется политическая и социальная активность? И куда направят свои силы те, кто не согласен с итогами прошедших выборов? Об этом Дмитрий Киселёв беседует с гостями студии Радио «Вести ФМ» - профессорами философии Валентиной Федотовой и Александром Ципко.

Киселев: Добрый вечер. Это программа "Горячая точка" на «Вести ФМ». Ее ведущий я, Дмитрий Киселев. У нас в гостях сегодня два доктора философии. Это профессор Валентина Гавриловна Федотова. Здравствуйте, Валентина Гавриловна.

Федотова: Здравствуйте.

Киселев: И Александр Сергеевич Ципко. Здравствуйте, Александр Сергеевич.

Ципко: Добрый день.

Киселев: Давайте оттолкнемся от вашей относительно недавней, но уже имеющей историю статьи, которая называлась тогда, полтора-два года назад: «Есть вещи пострашнее русского бунта». И вы писали об общественной апатии, что вот апатия страшнее. Ну а как сейчас с апатией? По-моему, она уже куда-то потихонечку растворяется.

Ципко: Это главный вопрос, да. Вот я же там писал, что, с одной стороны, есть протестные настроения, но они могут вылиться в какие-то политические акции или могут просто вызвать разочарования, деградацию, разложение социальной ткани жизни. И, в общем, я ошибся. То есть все-таки протестные настроения, по крайней мере определенной части городского населения, столичной, - вот то, что мы наблюдали в декабре, и некоторые проявления сейчас в Астрахани, все-таки они появились.

Но, на мой взгляд, все-таки эти процессы неуверенности в будущем, деградации, десоциализации, выхода из поля истории, денационализции, они все-таки более сильны. И поэтому, на мой взгляд, все эти всплески такого рода политической активности, которую мы наблюдали, они все-таки не доминирующие.

Киселев: Ну, по крайней мере, апатия не грозит - вот то, что пострашнее русского бунта, и шевеление началось. Во всяком случае, существует некая общественная циркуляция, которая дает надежды. Или - выглядит пессимистично?

Ципко: В декабре можно было сказать «дает надежды». Но появились на политической арене люди типа там этого, страдающего у фонтана Сергея Удальцова, и - откровенного провокатора Навального, которого надо было привлекать к уголовной ответственности. Он оскорбил (меня поразило!) достоинство сотен тысяч приличных людей, и «Единая Россия» молчала.

Киселев: Это что вы имеете в виду?

Ципко: Это то, что «Партия жуликов и воров», и так далее.

Киселев: А, понятно.

Ципко: Вот мы говорим, что наши демократы хотят правового общества, культуры, запада. Мои дорогие, на западе люди бы возмутились, и их бы в жизни люди, называющие себя либералами, не поддержали бы, они отшанулись бы. А здесь вся либеральная пресса начала возвеличивать и превращать человека, который, в общем-то, по-хамски поступил (я не хочу другого), и он превращается в национального героя. Так что эта активность (я доведу мысль до конца), она теперь уже имеет... Тоже, кстати, усилила эти настроения такой апатии и разочарования.

Люди многие, даже которые поддерживали и вышли на Болотную, теперь они говорят о том, что, к сожалению, люди, которые якобы представляют протесты и на которых мы рассчитывали, на самом деле - это эгоисты, занятые сами собой, и профессиональные провокаторы. Так что эти политические процессы на сегодняшний день усилили апатию, на мой взгляд.

Киселев: Хорошо, у меня другая респозиция. Мне кажется, что люди готовы к гражданской активности. Вопрос здесь, мне кажется, делится на две части. Во-первых, они должны проявлять самостоятельно в позитивной повестке дня вокруг себя. То есть - начать с себя и, так сказать, активнее участвовать в жизни общества, и участвовать именно позитивно. А второе - это просто лидеры себя скомпрометировали, но не активность сама по себе. Просто они отказались, отслоили этих лидеров, которые оказались негодными, вот и всё. Я здесь апатии не вижу.