Новости › Культура › Сергей Лобан: Наше кино интересней, чем "Аватар"

19 января 2012 г. (21:48)

«Мы испытываем тоску по общности, по коллективному движению, по всем этим вещам, которые так или иначе присутствовали в советское время и были отражены в советских фильмах», - объяснил газете ВЗГЛЯД режиссер Сергей Лобан, рассказывая о своем фильме «Шапито-шоу», главную роль в котором сыграл Петр Мамонов.

В конце января в широкий прокат выходит музыкальный фильм Сергея Лобана «Шапито-шоу», уже успевший удивить многих взыскательных зрителей и удостоившийся таких премий, как гран-при Открытого фестиваля кино «Киношок» и приз Московского международного кинофестиваля «Серебряный Георгий».

Картина состоит из четырех новелл, которые объединены общими пресонажами, но показывают их в совершенно разных ракурсах, так что главные герои одной истории оказываются фоновыми в другой. Общий финал всех новелл - пожар в летнем крымском шапито на берегу моря, куда самыми разными путями попадают все герои. Газета ВЗГЛЯД расспросила Сергея Лобана о том, зачем он снял в своей картине глухих и как сделать фильм, идущий три с половиной часа, легким для просмотра.

ВЗГЛЯД: Один из символов фильма «Шапито-шоу» - герой новеллы «Любовь» в исполнении Алексея Подольского, полноватый, лысоватый, застенчивый и замкнутый человек в очках. Правильно ли я понял, что вам близка нынешняя европейская установка на работу с негероическими, незрелищными персонажами, слабыми и уязвимыми?

Сергей Лобан: Никакого специального стремления к этому у нас нет. Можно показывать и совсем других людей, и в «Шапито-шоу» они есть. Все зависит от задачи. У нас, авторов фильма, свои вкусы, свои взгляды. Есть люди, которые нам особенно интересны (соответственно, нам интересны и взаимоотношения между ними). Подольский - один из таких людей, он кажется нам очень трогательным и очень красивым человеком. А что касается каких-то эталонных красавцев, то их, на самом деле, нет уже нигде, в том числе и в мэйнстримных блокбастерах, даже российских. Все это уже рассеялось, люди смотрят на вещи гораздо объемнее. Зрителю интересно видеть аутсайдеров, интересно смотреть на приключения слабого человека. Если герой слаб, то градус интриги повышается.

ВЗГЛЯД: Почему?

С.Л.: Потому что он не в состоянии выдержать никакой опасности, и при его участии в ситуации любая опасность кажется грандиозной. Своей слабостью он превращает любое приключение в нечто из ряда вон выходящее. Это во-первых. А во-вторых, всегда интересно смотреть, как выживает человек, похожий на тебя самого, такой, с которым ты можешь себя легко идентифицировать. Ведь многие считают себя очень несчастными, жалкими и ни на что не годными. И когда человек с подобным самоощущением видит, как точно такие же люди на экране не унывают и с чем-то справляются, он чувствует себя лучше. Такие истории, как «Любовь», полезны, они помогают выживанию вида.

Сергей Лобан умеет исполнять блатную песню на языке глухонемых (Фото: ИТАР-ТАСС)

ВЗГЛЯД: Для зрителя, знакомого с культовым кино позднесоветского времени, с ироничным перестроечным стилем эпохи «Ассы», в «Шапито-шоу» очень много узнаваемого. Каковы ваши взаимоотношения с той эпохой и можно ли сказать, что постмодернистская ирония играет в «Шапито-шоу» столь же важную роль?

С.Л.: Задачи иронизировать над чем-либо у нас не было. Мы испытываем некую тоску по общности, по коллективному движению, по всем этим вещам, которые так или иначе присутствовали в советское время и были отражены в советских фильмах. Понятно, что время было душное, и ничего хорошего, по большому счету, в нем не было. Но было ощущение совместного проживания под знаком какой-то надежды. В «Шапито-шоу» мы предпринимаем игровую попытку пережить и выразить все эти чувства. Но никакого стеба в отсылки к советскому прошлому нам вкладывать не хотелось.

ВЗГЛЯД: Но ведь там есть герой по имени Арсений, молодой человек с шутовской и несколько истеричной манерой поведения, который носит красный галстук, трубит в горн и выдает какие-то умопомрачительные пародийные речевки. Так что стеб все же транслируется - если не вами, то этим отдельно взятым персонажем.

С.Л.: То, что он произносит - «пионер не трус, а храбрец, за это ему леденец», «никогда не спи и ничего не ешь» и т.п. - это заготовки из старого проекта нашего сценариста Марины Потаповой, реализованного в свое время в рамках движения «зАиБи» («За анонимное и бесплатное искусство»). Речевки Арсения - это старые «заибические» манифесты. Но это скорее не стеб, это постмодернистская игра со смыслами. В позднесоветское время, действительно, было актуально высмеивать официальную эстетику, это было частью борьбы с системой, но сейчас такой задачи нет. Сейчас мы просто наслаждаемся какими-то, как бы это сказать, эффектами. Состояниями, которые хочется попробовать прожить заново. Дело еще и в том, что Арсений действует прежде всего в новелле «Дружба». Дружба - это то, что важно для объединения людей, и пионерия здесь очень к месту. Пионерский отряд - это группа, объединенная общими устремлениями, верой в светлое будущее. Верой, которая присуща, скажем, жителям Северной Кореи. Мы там были, кстати. Там, на самом деле, живут замечательные люди. Они верят в то, что когда-нибудь они справятся со всеми трудностями, победят в этой войне со всем миром, поднимутся с колен, опираясь только на собственные силы. Понятно, что это некая иллюзия, но честнее и искреннее их нет никого. ВЗГЛЯД: В новелле «Дружба» действуют также глухонемые...

С.Л.: Слово «глухонемые» вообще лучше не употреблять. Либо «глухие», либо «слабослышашщие».

ВЗГЛЯД: ОК, слабослышащие. И один из них как раз становится главным героем этой новеллы, где в некоторых сценах все общение происходит на жестовом языке с закадровым переводом. Здесь есть какой-то социальный смысл, протест против дискриминации людей, отличающихся от большинства?

С. Л.: Тут есть два момента. Первый заключается в том, что мы, я и мои коллеги-соавторы, давно интересуемся культурой слабослышащих. С Сергеем Знаменским, исполняющим главную роль в этой новелле, мы, например, познакомились еще в 2000 году. Мы решили погрузиться в эту тему, поскольку нам нравился жестовый язык, нравилось образное мышление, присущее глухим. Мы занимались два года с преподавателем, изучали язык жестов, прошли даже усиленные курсы.

ВЗГЛЯД: То есть вы умеете общаться на языке глухих?

С. Л.: Сейчас я его уже сильно подзабыл, но кое-что помню. Умею исполнять на этом языке одну песню, блатную. Так вот, появление глухих в фильме связано с этим нашим интересом. Но есть и второй момент - стремление раскрыть тему дружбы. Дело в том, что культура глухих очень замкнутая, обособленная. Человеком, всегда существовавшим в этой среде, выход за ее пределы и обретение новых друзей переживается крайне остро и отчасти болезненно. С точки зрения старых друзей герой «Дружбы» совершает предательство. А с его точки зрения он делает решительный шаг, обогащающий его жизнь, несмотря на то, что ему сложно общаться со слышащими (особенно если учесть, что глухие обычно относятся к слышащим с опаской и ждут, что те будут смеяться, например, над их речью).

ВЗГЛЯД: Вероятно, тут есть еще и то экспериментальный момент, обогащение киноязыка в буквальном смысле слова «язык».

С.Л.: Да, у нас уже давно есть идея сделать фильм, в котором некая история рассказывалась бы с точки зрения глухих. Чтобы зритель понимал только то, что говорят друг другу они, а остальные персонажи существовали бы в кадре как рыбы, беззвучно открывающие рот. В «Шапито-шоу» эта идея частично реализована. Дело еще и в том, что глухие актеры - очень хорошие, их игра абсолютно лишена фальши, которая бывает у актеров говорящих.

ВЗГЛЯД: А как вы будете решать проблему проката? Ведь фильм идет три с лишним часа, и с точки зрения адаптации к прокатной схеме это является главным его недостатком.

С.Л.: Мы хотим превратить этот недостаток в главное преимущество. Мы показываем отдельно две половины фильма, в каждой из которых по две новеллы: «Шапито-шоу. Любовь и дружба» и «Шапито-шоу. Уважение и сотрудничество». Таким образом, мы выходим с двумя фильмами, которые можно смотреть в любой последовательности. Такого не было еще никогда, и, наверное, никогда больше не будет, потому что только такая «закругленная» драматургическая структура, как в нашем фильме, позволяет предпринять подобный эксперимент. Я надеюсь, что получится своего рода аттракцион, хоть и странного рода. Фильмы будут идти на разных сеансах, так что их можно будет смотреть подряд или как-то иначе, например, один сегодня, другой завтра. Или же посмотреть один и не смотреть другой. Или обменяться впечатлениями с другом и обнаружить, что он посмотрел не тот же фильм, что ты, а другой. Мне самому интересно, что из этого получиться. Может быть, с точки зрения «аттракционности» это будет даже интересней, чем «Аватар».

ВЗГЛЯД: На «Аватар» все это мало похоже, честно говоря.

С.Л.: Вся ценность «Аватара» заключалась в том, что это был первый масштабный аттракцион, построенный на трехмерном изображении. Ничего особенного в самом фильме не было. С другой стороны, в дальнейшем, как показала практика, снимать что-либо трехмерное уже тоже не имело особого смысла. А мы вот тоже экспериментируем, только у нас уже не трех-, а четырехмерное пространство.

ВЗГЛЯД: Под четвертым измерением вы, очевидно, имеете в виду время, которое особенно важно в «Шапито-шоу» постольку, поскольку действие всех новелл, как выясняется по ходу фильма, происходит синхронно?

С.Л.: Да, именно так.