Новости › Политика › Потерянное поколение российских ученых

26 декабря 2011 г. (00:35)

За последние 10 лет государство утроило расходы на научную программу, которая насквозь пронизана подхалимажем и фаворитизмом, и при этом практически ничего не достигло. Число работ, опубликованных в научных журналах, осталось на том же уровне, что и в 2000 и в 1990 годах, тогда как во всем мире эти показатели заметно выросли.

Пущино, Россия - В течение последнего десятилетия Россия вкладывала огромные суммы денег в научные исследования, пытаясь наверстать упущенное в 1990-е годы, однако процесс нововведений терпит неудачи в силу экономического истощения, коррупции и клановости.

Погрязнув в рутине и будучи в немилости у властей, научно-исследовательские учреждения в Пущино едва сводят концы с концами, а ведь когда-то в прошлом это место было мощным двигателем советской науки, специальным закрытым городом, где проводились прославленные биологические исследования. С тех пор правительство сосредоточило свое внимание на более современных проектах.

Тем не менее, в России результаты этих проектов оказались вовсе не такими, как ожидалось, а именно дорогостоящими, кратковременными и в значительной степени бесполезными. За последние 10 лет государство утроило расходы на научную программу, которая насквозь пронизана подхалимажем и фаворитизмом, и при этом практически ничего не достигло. Число работ, опубликованных в научных журналах, осталось на том же уровне, что и в 2000 и в 1990 годах, тогда как во всем мире эти показатели заметно выросли.

Последствия такой ситуации могут коснуться даже Соединенных Штатов, которые нуждаются в российских ракетах, все чаще демонстрирующих технические неисправности, чтобы доставлять своих астронавтов на международную космическую станцию.

Как утверждают молодые специалисты, за 20 лет после развала Советского Союза было потеряно целое поколение ученых, и еще одно поколение сейчас в процессе вымирания. Многие ученые выстраиваются в очереди, чтобы уехать за границу - точно так же, как и в темные, нищие 1990-е годы.

В СССР наука была престижной отраслью и получала серьезную поддержку со стороны государства. Советы имели в своем распоряжении мощный ядерный потенциал, запустили в космос первый в мире спутник, а затем первыми отправили туда человека. Преданные науке биологи создали то, что, вероятно, можно назвать первым в мире семенным фондом, обеспечивая его сохранность даже в течение 900-дневной блокады Ленинграда фашистскими войсками. За свои достижения советские ученые получили девять нобелевских премий в области физики и одну в области химии.

Город Пущино, основанный в 1966 году в лесистой местности вдоль берега Оки, примерно в 75 милях к югу от Москвы, был одним из нескольких десятков специализированных научных городов в Советском Союзе, которые принадлежали и управлялись советской Академией наук. Имея в своем распоряжении более миллиона сотрудников в период своего расцвета, именно эта саморегулирующаяся академия, а не университеты, управляла исследовательскими институтами, расположенными в специально построенных для этих целей городах. Академия руководила распределением квартир, управляла больницами, оплачивала детские сады - делала все, чтобы баловать своих выдающихся ученых.

На сегодняшний день ее российская преемница, истощенная и потрепанная, все еще руководит этими городами. Академия остается гигантской, широкомасштабной организацией, и до сих пор она обеспечивает рабочими местами большинство российских ученых. Сегодня посетить Пущино означает воочию увидеть жалкие останки советского образа жизни.

«Зачем я все это делаю?»

Спустя 20 лет после развала Советского Союза легионы критиков академии характеризуют ее как окостенелую, гериатрическую организацию, бесплодную и иерархическую. Лаборатории оснащены очень скудно, а зарплаты сотрудников нищенские. В Институте биохимии и физиологии микроорганизмов 70% исследователей сейчас старше 50 лет. Его директору 73 года, и его зарплата составляет примерно 800 долларов в месяц.

«За 20 прошедших лет, - говорит Наталья Дешеревская, биолог института, - все положительные моменты, существовавшие в советские времена, были уничтожены, а на смену им ничего не пришло».

В свои 37 лет Дешеревская разрывается между желанием уехать из России и своей инертностью, семейными обстоятельствами и, по ее собственному признанию, уже умирающими амбициями, которые все еще ее держат здесь. В ее глазах зажигается огонек, когда она рассказывает о своем исследовании. Однако условия работы и косность руководителей академии выводят ее из себя. «Зачем я все это делаю? Просто для того, чтобы опять удариться лбом о закрытую дверь?» - спрашивает она себя.

Прогуливаясь по широким бульварам города классической советской планировки, она замечает, что более половины ее бывших университетских сокурсников из Нижнего Новгорода сейчас живут за границей. Здесь в Пущино, как и по всей стране, целый пласт ученых продуктивного возраста - от 35 до 50 лет - просто исчез. Большинство ушли из науки или уехали из России.

Дешеревская сидела за одной партой с женщиной, которая сейчас живет в Японии. Ее лучшая подруга уехала в Австралию. Еще один коллега работает в Шотландии.

Надежды на новую Кремниевую долину

Несмотря на давление со стороны правительства, Академия наук твердо противостояла любым реформам. Поэтому правительство решило пойти в обход.

Под руководством президента Дмитрия Медведева миллиардные суммы были вложены в инновационный центр Сколково в попытке создать российскую Кремниевую долину. Курчатовский институт, который разрабатывал ядерное оружие во времена Советского Союза, стал независимым центром, который пользуется значительной поддержкой со стороны государства и который сейчас имеет множество филиалов в различных областях. Будучи в прошлом рабочим местом физика-диссидента Андрея Сахарова, сейчас институт управляется братом одного из ближайших друзей премьер-министра Владимира Путина.

В то же время Министерство образования и науки пытается создать исследовательские центры по западной модели на базе российских университетов, несмотря на то, что сами университеты представляют собой громоздкие бюрократические монолиты.

К настоящему времени деньги не принесли значительных достижений. В 1998 году российские ученые опубликовали около 27000 статей в международных научных журналах, и с тех пор эта цифра практически не изменилась. Это значит, что доля России среди научных публикаций в мировых изданиях сократилась на 30%. (Глава Курчатовского института Михаил Ковальчук смеется над такими выводами и говорит, что выходом здесь может стать создание новых российских научных журналов, в которых можно будет публиковать результаты научных исследований.)

В 1994 году более 1,1 миллиона россиян работали в сфере научных исследований. В 2008 году - в последнем году с хорошими показателями в этом смысле - их осталось только 761000.

Согласно ежегодному рейтингу группы Шанхайского университета Джао Тонг, всего два российских университета входят в число 500 самых престижных университетов мира, тогда как в США таких университетов 156. Московский государственный университет спустился в этом рейтинге с 66 места в 2004 году до 74 места в 2010. В области научных исследований он теряет свои позиции по сравнению с другими университетами мира, опустившись на 10 пунктов начиная с 2007 года, несмотря на все попытки правительства превратить его в ведущий научно-исследовательский центр.

Ученые недоумевают, куда уходят все деньги, хотя у них имеются соображения по этому поводу.

В 1990-е годы после развала Советского Союза Россия начала выстраивать открытую и честную систему поддержки науки. Было создано два фонда по выделению грантов, аналогичных Национальному научному фонду в США, куда исследовательские учреждения могли подавать заявки.

Стагнация и коррупция

Однако за последнее десятилетие, несмотря на экономический подъем в России, Путин и правительство Медведева сократили финансирование этих фондов. Вместо этого министры предпочли публиковать информационные извещения, в которых прописываются те виды исследований, которые необходимо проводить - исследования, в основном рассчитанные на определенные привилегированные научные учреждения.