Новости › Экономика › Трагический блеск якутских алмазов

23 ноября 2011 г. (18:36)

В середине прошлого столетия СССР располагал рядом небольших россыпных месторождений алмазов на Урале. Этих ресурсов было явно недостаточно, чтобы удовлетворить потребности огромной страны как в алмазах для промышленных нужд, так и в ювелирных, которые могли бы обеспечить приток валюты.

В 1941 году известный минералог, профессор кафедр кристаллографии и петрографии Ленинградского горного института Владимир Соболев по итогам кропотливой научной работы представил в Геолком отчёт, в котором приводились доказательства сходства геологического строения южноафриканской алмазоносной области Карру и Сибирской платформы. Он писал: «Вопросам поисков кимберлитов и алмазов должна уделять серьёзное внимание каждая экспедиция, работающая на севере Сибирской платформы. Особенно нужно обратить внимание на поиски алмазов в разрабатываемых россыпях благородных металлов в районе Норильска и на Вилюе».

В 1947 году была образована Тунгусская экспедиция для поисков алмазов в Восточной Сибири, через два года переименованная в Амакинскую геологоразведочную экспедицию (АмГРЭ). Ей было предоставлено право контроля всех работ по поиску алмазов на Сибирской платформе. В 1953 году главным центром поисковых работ экспедиции, состоявших в промывании и обработке песка и галечника со дна или берегов рек, стал посёлок Нюрба на реке Вилюй в Якутии.

Незадолго до этого в Ленинграде, в Центральной экспедиции 2-го Союзного геологического треста, к которому принадлежала и Амакинская ГРЭ, под руководством геолога Натальи Николаевны Сарсадских велись разработки эффективного метода поиска кимберлитовых трубок. В частности, учёные исследовали пески из Якутии на содержание в них минералов - спутников алмаза. Минералог Яралинской экспедиции НИИ геологии Арктики (НИИГА) Яхна Львовна Стахевич отмечала, что пиропы, силикаты из группы гранатов, встречающиеся в бассейне ряда якутских рек, как раз и могут быть такими спутниками. Весной 1953 года в партию Сарсадских пришла Лариса Анатольевна Попугаева, молодой, но уже опытный геолог.

Вместе с Сарсадских Попугаева летом того же года отправилась в поход вдоль левого притока Вилюя реки Мархи.

В общей сложности геологи прошли около 300 километров, и Попугаевой удалось обнаружить в песчаных отложениях Далдына, притока Мархи, минералы рубинового цвета, которые, как выяснилось по возвращении в Ленинград, и были теми самыми пиропами, прямым указанием на кимберлиты. Следовательно, пришли к выводу учёные, на будущий сезон необходимо начать поиски конкретно в этом районе Якутии.

В следующем, 1954 году Попугаевой пришлось отправиться в поход на дальнейшие поиски кимберлитов в то же место уже без Сарсадских, у которой на тот момент был грудной ребёнок. Да и сама Лариса Анатольевна опасалась туда ехать, боясь не справиться со столь ответственной задачей. Однако её уговорили на поездку, выделив в провожатые помощника Фёдора Беликова, честного и надёжного человека. Сарсадских напутствовала её: «Будешь шлихи мыть и искать алмазы только по пиропам. Смотреть шлихи прямо в поле, визуально или под лупой - и следить за концентрацией пиропа, подсчитывая количество зёрен. И идти в том направлении, где оно увеличивается».

Располагая ведром, лопатой, киркой, лотком для промывания шлиха и лупой, Попугаева с Беликовым начали работу, промывая пробы песка на Далдыне через каждые 500 метров и каждый день проходя максимум два километра. То, ради чего они приехали, свершилось через два месяца после приезда - 21 августа 1954 года.

В изложении Беликова это событие выглядело так: «Вышли к небольшой низмености, поросшей невысокими и редкими лиственницами. К обеду прошёл дождь. У нас был брезент, и мы залезли под него. Чтобы согреться, я решил разжечь костёр и нагреть большой камень, чтобы он накалился и послужил нам печкой. Разжёг костёр, пригласил Ларису погреться на камне под брезентом. Она села и вдруг как вскочит, схватившись за лупу: "Смотри, Федюня, голубая глина и вся в пиропах!" Диаметр предполагаемого месторождения составил около 500 метров. Впоследствии трубку назвали "Зарницей", и она стала в некотором роде полигоном для геологов, осваивавших пироповый метод поисков кимберлитовых тел.

Геолог Попугаева, как всякий пытливый учёный, не была до конца уверена в правильности своих выводов, в том, что во взятых ею пробах минералов есть алмазы. Она отправилась на ближайшую базу Яралинской экспедиции НИИГА, чтобы проверить минералы на люминесцентном приборе. И за этот визит она дорого заплатила.

"Приехав в июне в Якутию, она не скрывала, как собирается искать коренной источник алмазов, - писал о Попугаевой Евгений Трейвус, ведущий научный сотрудник кафедры кристаллографии СПбГУ. - По казала в Амакинке цветные микрофотографии пиропов, обрисовала методику работы. Беликов пытался её удержать: „Не болтай лишнего! Поостерегись, Лариса!" Однако она считала, что геолог геолога не обманет, что все они - друзья. Тогда-то в Амакинской экспедиции и почувствовали значимость нового метода". А значимость конкретно для этой экспедиции состояла вот в чём: первооткрывателю кимберлитовой трубки полагались звания, ордена, слава, привилегии... Амакинцы не могли мириться с тем, что все эти награды достанутся не им, а какому-то постороннему, не местному специалисту, который смог найти месторождение в кратчайшие сроки. В сущности, для них это было позором.
Что можно было сделать в этой ситуации? Либо заявить о сомнительной ценности находки Попугаевой, что они и попытались сделать: как пишет Трейвус, амакинцы первое время "кривили душой, оспаривая то, что найдены кимберлиты". Либо каким-то образом приписать заслуги ленинградского геолога себе. К счастью для амакинцев, им было за что зацепиться: именно из бюджета этой экспедиции был оплачен поход Попугаевой. Теперь оставалось только убедить геолога примкнуть к Амакинской ГРЭ и тем самым приписать заслугу открытия всей экспедиции. Но прельстить Попугаеву было абсолютно нечем: в Ленинграде у неё оставалась семья, поэтому в Нюрбе, в условиях вечной мерзлоты и жизни без удобств, она бы не осталась, да и портить отношения с Натальей Сарсадских ни за что бы не захотела.
Оставались только нечестные методы. Когда Попугаева приехала в Нюрбу, у неё отобрали образцы, карты, дневники, объяснив это соображениями секретности. Улететь в Ленинград без командировочного листа, который ей, естественно, подписывать не стали, она не могла. По словам Трейвуса, на Ларису Анатольевну оказывалось неимоверное давление: "Шантажировали тем, что обвинят в разглашении секретов (зачем она всё рассказала геологам НИИГА?), возможно, также и в краже алмазов. На неё орали, оскорбляли, стучали по столу кулаком. Запугали настолько, что она боялась ходить даже на почту. Причём всё происходило за закрытыми дверями кабинетов начальства". Спустя полтора месяца неравной борьбы обессилевшая Лариса Попугаева сдалась и написала задним числом заявление о переводе на работу в Амакинскую ГРЭ.

Только после этого ей удалось вернуться в Ленинград, где её ждали очередные неприятности. Коллеги обвинили Попугаеву в непорядочности, назвали выскочкой и демонстративно выставили вещи из её кабинета в коридор. Она пыталась объяснить, что была фактически связана по рукам и ногам, но ей не поверили. Особенно обидным было для Ларисы Попугаевой отношение её старшей подруги Сарсадских, которая восприняла всю эту ситуацию как личное предательство.

Когда всех официальных участников открытия промышленного месторождения алмазов Сибири в 1957 году представили к Ленинской премии, Попугаеву обошли - по слухам, её имя было в первоначальных списках кандидатов на награду, но в последний момент его вычеркнули. Видимо, в качестве компенсации позже Попугаевой вручили орден Ленина, а Сарсадских - Трудового Красного Знамени. В 1970 году Лариса Попугаева всё же получила почётный диплом и знак "Первооткрыватель месторождения". В 1977 году она, так и не восстановив добрые отношения с коллегами, но продолжая всю себя отдавать своей любимой геологии, умерла.

В память о выдающемся учёном Попугаевой назван крупный прозрачный алмаз весом в 29,4 карата, найденный через год после её смерти на трубке "Мир". А рудник этот был открыт в 1955 году, по злой иронии судьбы, геологами Амакинской экспедиции, сыгравшей столь трагическую роль в жизни Попугаевой.