Новости › Спорт › Анатолий Рожков: Футбол - это болезнь, от которой вылечиться невозможно

8 ноября 2011 г. (15:48)

Тренер вратарей «Химок» рассказал о том, каково становиться тренером, а затем снова игроком.

Накануне сезона-2011/12 в «Химки» возвратился любимец болельщиков красно-черных и старожил клуба голкипер Анатолий Рожков. Правда, вернулся в новом качестве - год он начал в должности тренера вратарей. В интервью пресс-службе ФК «Химки» Рожков рассказал об этапах своей карьеры.

- Ваша профессиональная карьера началась в 1989-м, когда вас пригласили в дубль «Торпедо». Но всего через год начался непростой для вас период.


- Очень непростой. На турнире в Германии я получил тяжелую травму плеча, вывих - кость просто вылетела из сустава. Пришлось делать операцию, после которой восстанавливался довольно долго. Но в первой же после возвращения игре на меня упал нападающий и случился рецидив - пришлось все начинать заново.

- Вы на тот момент были достаточно молоды, можно было сменить род деятельности.

- Уже было поздно - футбольная болезнь захватила меня полностью. (Смеется.) Если классе в восьмом я еще мог представить себя в какой-то другой профессии, то попав в торпедовский дубль, понял, что ничего другого уже не хочу.

- Неужели мысль завязать тогда даже не мелькнула?

- Были такие мысли - очень надоела эта боль. При каждом неудачном движении плечо снова «вылетало». Я тогда даже пробовался в мини-футбольный клуб «Дина», все шло к подписанию контракта, но боль все равно мешала. В то время я как раз женился, соответственно, денег было не так много, плюс учеба в институте - подрабатывал сторожем на стоянке, чтобы хоть как-то содержать семью.

- И все-таки вы продолжили играть - в щелковском «Спартаке».

- Мне позвонил президент клуба Алексей Иванович Колесников и предложил попробовать снова поиграть. Футбол - это все-таки болезнь, от которой вылечиться невозможно, можно только взять паузу. Так как в то время я почти не тренировался, болевые ощущения уже немного подзабылись. Я согласился и потихоньку снова начал тренироваться, затем прошел с командой несколько сборов и подписал контракт. Правда, в 93-м у меня снова случился рецидив, пришлось сделать еще одну операцию. Жена с тех пор в шутку зовет меня киборгом (смеется) - у меня в плече теперь искусственные связки, прибитые титановыми скобами!

- В «Спартаке» вы провели четыре года, не поднимаясь выше второй лиги. Неужели не хотелось большего?

- Хотелось, но тогда меня никто никуда не приглашал. К тому же, у нас была хорошая команда. Да и после того, как я вообще чуть не закончил, играть на таком уровне уже было неплохо. Но потом в Щелково наступили непростые времена, клуб был на грани развала. Тогда я получил приглашение из клуба «Селятино», в составе которого провел товарищеский матч против ЦСКА, в котором на меня обратил внимание Садырин. Он тогда только пришел в армейский клуб, команда строилась заново. Я съездил с ЦСКА на турнир в Ташкент и получил предложение остаться, но «Спартак» запросил за меня слишком большие деньги. В итоге и в «Селятино» меня заявить уже смогли только через полгода.

- Было обидно?

- Очень. Такой хороший шанс был - команда строилась заново, можно было чего-то достичь, да и возраст у меня был самый хороший, 25 лет. Но, видимо, не судьба.

- Там вы пробыли только до окончания сезона, а затем перебрались в нижегородский клуб «Торпедо-Виктория».

- Тренер «Селятино» Леонид Назаренко перешел туда и забрал с собой нескольких игроков, в том числе и меня. Собственно, других предложений и не было, да и финансовый вопрос никто не отменял. А у нижегородского клуба были большие амбиции и большие задачи, под которые выделялось хорошее финансирование. Там я заработал первые нормальные деньги. Думаю, что если бы не кризис в 98-м, у «Торпедо-Виктории» все могло бы сложиться хорошо. Мы тогда довольно легко вышли в первую лигу, но в межсезонье практически не усилились и в итоге «вылетели».

- Следующий сезон вы начали уже в «Химках».

- Контракт с «Торпедо-Викторией» закончился, и когда я был в отпуске, поступило предложение от «Химок».

- Но вы уже поиграли в первой лиге. Не смутило, что «Химки» на тот момент выступали во втором дивизионе?

- Конечно, хотелось большего. Желания снижать уровень не было - это психологически тяжело. И поначалу речь о каких-либо задачах, стоящих перед клубом, не шла. Но потом было принято решение, что «Химки» будут выходить в первый дивизион.

- Каким получился первый сезон в «Химках»?


- Все было отлично. Я был дома, в Москве, с семьей. Полностью устраивали условия. Была прекрасная обстановка в команде, хорошие отношения с руководством. Все было очень тепло, по-семейному как-то. Если честно, я и сейчас ощущаю ностальгию по тому времени.

- Благодаря этой атмосфере и заработали право на повышение в классе?

- В том числе благодаря ей. Плюс в команде тогда были собраны неплохие игроки. Также есть в этом большая заслуга работников и руководства клуба. Кроме того, у нас был хороший тренерский состав. С Виктором Сергеевичем Папаевым мы до сих пор поддерживаем отношения. Он и Борис Давыдович Радзинский - великие в прошлом футболисты, которые очень много дали мне и по жизни, и в футболе.

- Что, например?

- Многим из этого я сейчас пользуюсь в общении с футболистами. Например, тем, что нормальным разговором и объяснениями можно достичь гораздо большего, чем криком и руганью.

- Какой из восьми сезонов, проведенных в «Химках», сейчас вспоминать приятнее всего?

- Каждый из них оставил хороший след в душе. Даже сезон, когда мы выходили в премьер-лигу. Обычно бывает обидно, если не играешь. Но тот год получился таким, что я об этом совершенно не думал. Основным вратарем на тот момент был Рома Березовский, который был объективно на две головы выше меня в футбольном плане. Обидно ведь бывает, когда из двух равноценных вратарей играет один, а в этом случае было не так.

- То есть чувствуете себя причастным к тем медалям?

- Да. Такова наша доля, что два вратаря сразу на поле выйти не могут. А работа идет каждый день, и если не будет все хорошо в этой, так сказать, вратарской семье, то не будет и результата. Да и вообще, в команде все взаимосвязано, все игроки зависят друг от друга.

- Когда получали медали за победу в первом дивизионе, скупые мужские слезы на глазах выступили?

- (Улыбается.) Выступили.

- Это было счастье?

- Думаю, да. И тогда, и потом я чувствовал поддержку болельщиков, даже не играя. Ком в горле стоит до сих пор, если честно.

- Вы вообще главный любимец болельщиков. Откуда такое отношение к ним? Ведь даже начиная сезон в качестве тренера, вы все равно после каждого матча подходили, чтобы поблагодарить их.

- Когда люди тебя ценят, очень тепло принимают на протяжении многих лет, как можно относиться к ним по-другому? Это нужно каменным быть, чтобы отвернуться. В моей карьере в «Химках» были довольно серьезные ошибки, когда было очень плохо, но даже тогда я чувствовал поддержку болельщиков.

- Вы говорите об ошибке в матче с «Торпедо» в 2000-м?

- Можно и ее вспомнить. Кстати, следующий матч, против Брянска, стоит для меня особняком - это была игра, решавшая, кто выйдет в первую лигу, мы или «Динамо». Мое психологическое состояние в тот момент было очень тяжелым. Но тренер все равно доверил мне место в воротах. Когда мы только приехали на стадион, кто-то начал кричать с трибуны: «Рожков, сделай, как с "Торпедо"! Он продолжал кричать это и во время разминки, и когда мы уходили в раздевалку, и когда вышли на матч. Я тогда завелся: появилась спортивная злость, мол, я тебе сейчас покажу. В итоге отыграл неплохо, мы победили 2:0. Потом, через несколько лет, ко мне подошел Анатолий Федорович Бышовец и сказал: "Вот тогда я понял, что ты вратарь".

- Как вы приняли решение завершить игровую карьеру?

- Я тогда закончил сезон с ФК МВД, а мой старый друг Андрей Гордеев предложил мне перейти на тренерскую работу в дубль "Сатурна". Приглашение было довольно заманчивым: идеальные условия для начала работы, уровень премьер-лиги, в клубе работали мои друзья Гордеев и Ковардаев. К тому же, я понимал, что рано или поздно нужно будет заканчивать играть. Жена тогда сказала мне очень правильную фразу: "Ты к 36 годам не устал каждый год доказывать, что чего-то стоишь?"

- Каково быть по другую сторону?

- Переступить эту черты было довольно тяжело.

- Что изменилось больше всего?

- Теперь каждую ошибку стараюсь разложить по полочкам. Ведь если человек не смог достать мяч, он сделал это не просто так: или шаги были неправильные, или решение ошибочное, или техника подвела. Вратарская работа вообще довольно специфическая - можно сказать, отдельная профессия в футболе. Даже постановка ноги может повлиять на то, достанешь ли ты мяч. Когда играл, думал, что тренером быть здорово - пришел, расставил фишки, по воротам побил и поехал домой. А когда начинаешь работать сам, понимаешь, что каждый момент тренировки нужно обдумать и просчитать.

- С ума не сходите от количества информации?

- Бывает. В начале тренерской карьеры я иногда приходил домой, садился в уголок и засыпал. Жена говорила, мол, вроде, сам уже не тренируешься, а домой приходишь еще более уставшим, чем когда играл.

- Отношение к ошибкам и поражениям после перехода на тренерскую работу поменялось?

- Каждая ошибка вратаря, с которым работаешь - как ножом по сердцу. Ведь в этой ошибке виноват я.

- Получается, стало сложнее, чем когда играли?

- Да - ответственности больше.

- Каково вам тренировать Романа Березовского и Сергея Козко? Вы ведь практически одного возраста.

- Чем опытнее игрок, тем проще с ним работать - он уже научился себя чувствовать, знает, какая нагрузка ему нужна. Но это если говорить о физической форме. А в том, что касается игры, лучше видно все равно со стороны. Если у молодых вратарей в большей степени идет обучение, то у опытных это, скорее, корректировка. Но идеального ничего не бывает, поэтому даже самым лучшим вратарям всегда есть, куда расти.

- Если честно, наигрались или все еще тянет в ворота?

- Я думаю, наигрался.

- В таком случае, что почувствовали, когда возникла необходимость внести вас в заявку в качестве действующего вратаря?

- Это была вынужденная мера: Рома был в сборной, а Вова получил травму. Получалось, что у нас остался только один вратарь. Но если честно, я тогда больше переживал из-за того, что "сломался" мой подопечный.

- Неужели не волновались? А вдруг пришлось бы сыграть?

- Внутреннее напряжение, безусловно, появилось. Появились мысли, что если придется играть, а ты не в той форме... Но если бы пришлось - вышел бы и сыграл. На сборах же участвовал в матчах.

- Вам бы этого хотелось?

- Я для себя ответа так и не нашел. Но, скорее, нет.

- Ваше возвращение в "Химки", пусть тогда еще в качестве тренера, болельщики встретили баннером "ТОЛЯН, ТЫ ДОМА". Взяло за душу?
- Если честно, да. До сих пор эмоции от этого остались, их даже сложно словами передать.

- Действительно было ощущение, что вернулись домой?
- Было. Правда, было.