А вы задумывались об эпиляции диодным лазером? Ведь лазерная эпиляция – это инновационный метод борьбы с лишними волосами на теле. Открылся новый центр лазерной эпиляции в Москве – Epilas, всё используемое оборудование высочайшего европейского качества производства Германии: MeDioStar Next PRO
При этом цены самые низкие в Москве, без каких-либо дополнительных акций или скидок. Так, например, лазерная эпиляция ног полностью будет стоить всего 2500 руб., а если оплатите курс из 5 процедур, то дополнительно получите скидку 30%.
В Швейцарии на 76-м году жизни скончалась писательница Агота Кристоф.
В декабре прошлого года в городе Абвиле на севере Франции разразился скандал. Один из учителей местного колледжа был арестован прямо в классе перед своими учениками и заключен под стражу на три часа после пятнадцати анонимных жалоб, поступивших от родителей, недовольных тем, что в школе их детей пичкают «порнографической литературой». Инцидент вызвал народные волнения - студенты, учителя и прочие граждане вышли на улицы, в Пикардии пятнадцать колледжей провели забастовки, возмущенные действиями полиции.
Причиной скандала стали несколько копий романа Аготы Кристоф «Толстая тетрадь», купленные преподавателем для чтения в классе. Книга с невинным названием, подпись на которой больше похожа на псевдоним действительно рекомендована для чтения школьниками, несмотря на то, что в одной из сцен несовершеннолетняя занимается сексом с собакой, а в финале герои посылают отца на смерть, чтобы пройти по минному полю.
После инцидента многим пришлось согласиться, что книга, несмотря на то, что ее героями являются дети, все же резковата для чтения в тринадцать лет.
Сама Агота Кристоф (это не псевдоним) говорила, что любой человек рождается для того, чтобы написать книгу - это единственный след, который она признавала и без которого считала существование бессмысленным. Она написала сравнительно немного - несколько пьес, два романа («Вчера» и автобиографический «Невежда») и трилогию, известную под общим названием «Толстая тетрадь», в которую помимо одноименного романа вошли «Доказательство» и «Третья ложь».
В 1986 году, когда вышел первый роман трилогии, он немедленно был назван классикой, сегодня он переведен на 33 мировых языка, а «Третью ложь» несколько лет назад экранизировал соратник Ларса фон Триера Томас Винтерберг. Тогда же «Толстая тетрадь» была названа и «самой безжалостной книгой двадцатого века», затмив произведения Селина и Берроуза, и удостоена сравнений с лучшими книгами Ионеско и Беккета.
Когда чуть больше десяти лет назад роман был переведен на русский, книга стала культовой и здесь - первый тираж книги ушел влёт и уже через несколько месяцев найти экземпляр было крайне сложно.
«Толстую тетрадь» в европейской критике принято трактовать как антивоенную книгу, роман о том, как война выжигает в героях все человеческое. С формальной точки зрения, это верно - главные герои близнецы Лукас и Клаус растут в венгерской деревне во время Второй мировой войны, где становятся свидетелями происходящего на периферии великих сражений - погромов, изнасилований, мародерства. Но главное в романе, все же не это. Кристоф с совершенно неженской на первый взгляд скрупулезностью реконструировала сам механизм зарождения безразличия и дальше - безжалостности и бесчеловечности. В первом романе - самом сильном из трех - нет ни капли менторства или гуманистического пафоса, который был бы уместен из уст венгерской беженки, поселившейся в Швейцарии после антисоветского восстания 1956 года. Роман удивительно написан - братья ведут дневник простыми предложениями, осознанно лишенными оценочных эпитетов.
«От долгого повторения слова постепенно теряют свой смысл, и боль, которую они несут в себе, стихает», - объясняют свой метод жизни герои, которых редко называют ласковее, чем «сукины дети».
Сегодня, когда о смерти Кристоф сообщили швейцарские СМИ, ее издатель Марлиз Пьетри сказала, что публиковать эти книги было настоящим благословением. Такая оценка идет вразрез с обвинениями в порнографичности, однако выглядит единственно верной. Книги Кристоф, в конечном счете, не о вырождении и не о жестокости. Они, несмотря на все описываемые ужасы, о том великом чуде, которым всегда была и будет литература и великом счастье - писать даже перед лицом кромешного ужаса. Писать, чтобы, даже когда боль невыносима, чувствовать себя живым.
