А вы задумывались об эпиляции диодным лазером? Ведь лазерная эпиляция – это инновационный метод борьбы с лишними волосами на теле. Открылся новый центр лазерной эпиляции в Москве – Epilas, всё используемое оборудование высочайшего европейского качества производства Германии: MeDioStar Next PRO
При этом цены самые низкие в Москве, без каких-либо дополнительных акций или скидок. Так, например, лазерная эпиляция ног полностью будет стоить всего 2500 руб., а если оплатите курс из 5 процедур, то дополнительно получите скидку 30%.
В прокате экранизация пьесы Шекспира про воспитательную работу вместо мести - «Буря» Джули Теймор, в которой повелевающий стихиями маг-изгнанник Просперо превращен в сыгранную Хелен Миррен Просперу.
У берегов диковатого острова терпит бедствие корабль с первыми лицами: в каюте молятся о спасении герцог Милана (Крис Купер), король Неаполя (Дэвид Стрэтэйрн), его сын (Рив Карни) и вельможи. Судно терзает и топит морской дух Ариэль (Бен Уишоу) на службе волшебницы Просперы (Хелен Миррен) - некогда она была владычицей Милана, но родной брат сговорился с неаполитанцами, сдал город в обмен на должность и отправил сестру с ее крохой-дочерью в открытое море. Подросшая за двенадцать лет малышка превратилась в чувствительную наивную девицу (Фелисити Джонс), которая зря переживает за гибнущих. В этот раз все выйдут сухими из воды - у Просперы другие планы.
Джули Теймор обрела немалое число поклонников мюзиклом про 1960-е по мотивам песен The Beatles «Через Вселенную» и оживающей живописью во «Фриде» - байопике мексиканской художницы Фриды Кало. Тяга к украшательству логичным, но коварным образом довела режиссера до попытки перенести на экран сказочную пьесу Шекспира: пустынный остров, маг в изгнании (с маленькой поправкой, превращающей Просперо в Просперу), порабощенные его волей стихии и противоестественный плод сближения ведьмы с дьяволом Калибан (Джимон Хонсю), плюс прекрасные принц и принцесса - есть где развернуться художнику с фантазией.
Фантазии (и, судя по всему, денег) хватает на не слишком выразительные костюмы и эффектного негра с выбеленным на лице пятном и голубым глазом в роли дикаря Калибана.
Ну и на нагого Ариэля, старательно сплетающего ноги, когда ему не доводится преображаться в словно окунувшуюся в нефтяное пятно Мексиканского залива гарпию или оскалившегося вулканической лавой гонителя злоумышленников (так, но с большим энтузиазмом, гоняло других воришек тряпья известное привидение с мотором).
Следующее за театральной структурой пьесы действие рассыпается на набор эпизодов. Кто-то идет в лес, куда загоняется комический дуэт неприятного во всех отношениях Рассела Бранда и расслабленного Альфреда Молины в ролях неаполитанских придурков Тринкуло и Стефано. Другие отправляются по дрова, которые поочередно таскают Калибан с юным принцем.
Теймор, намеренно или нет (скорее второе), воспроизводит стилистику киносказки 1980-х с ее рукотворными «спецэффектами» и несколько неуклюжими героями, растеряв где-то ее дух. Здесь нет мрачного безумия «Лабиринта», равно как и наивного миротворчества «Бесконечной истории» или «Мио, мой Мио».
Особенно подставляются самые молодые артисты: влюбленных, конечно, вернее всего почитать идиотами (это есть и в тексте классика), но зачем же иллюстрировать и без того правдоподобное предположение столь прямолинейно? Сложенные домиком брови наследника неаполитанского престола, гротескно широко раскрытые глаза младшей из дочерей Милана в изгнании - других выражений их лицам здесь не припасено.
Почтительное же отношение к тексту Шекспира порождает эффект странного удвоения: собственный язык кино, которым должно было бы рассказывать эту историю, здесь продублирован повествовательными средствами литературы.
Получаются сцены, которые иллюстрируют звучащие с экрана слова героев, что превращает последних в комментаторов собственных действий и всего видимого.
Даже недавняя история кино учит, что и более ревизионистские экранизации Шекспира удаются тогда, когда театральность первоисточника разгоняется борьбой со статикой и полной отдачей актеров, как у База Лурмана в «Ромео и Джульетте» или у Алмерейды в «Гамлете». Самые высокопарные и архаичные реплики там произносились всерьез и с убежденностью в верности каждого слова.
Здесь за всех отдувается Миррен, которой классический текст дается с легкостью, свойственной британской актерской знати, а пару ей составить один только Калибан, что, в принципе, отражает и шекспировский расклад.
В то время, как прочие словно участвуют в школьной постановке, он убедительно играет дикость мускулами, гримом и рыком, столь же честно переходя к восторгу от слышимой им природной гармонии.
На их фоне остальные выглядят старшеклассниками или активистами любительского театра, в зависимости от возраста. Тем убедительнее известный всем читавшим «Бурю» финал, в котором не столько удовлетворенная исходом, сколько уставшая в одиночку заставлять мир вращаться Проспера сломает магический жезл и утопит сокровенные знания в море.
