А вы задумывались об эпиляции диодным лазером? Ведь лазерная эпиляция – это инновационный метод борьбы с лишними волосами на теле. Открылся новый центр лазерной эпиляции в Москве – Epilas, всё используемое оборудование высочайшего европейского качества производства Германии: MeDioStar Next PRO
При этом цены самые низкие в Москве, без каких-либо дополнительных акций или скидок. Так, например, лазерная эпиляция ног полностью будет стоить всего 2500 руб., а если оплатите курс из 5 процедур, то дополнительно получите скидку 30%.
После мастер-класса в рамках ММКФ режиссер Вернер Херцог рассказал «Парку культуры» о подделке документов, крокодилах-альбиносах, пейзажах в глубине человеческих сердец, молодости интернета и пользе блогов.
Лучшее, что было на 33-м ММКФ - ретроспективы великих режиссеров Белы Тарра и Вернера Херцога. Все фильмы Белы Тарра показали в кинотеатре «Пионер» так, как надо показывать настоящее кино - с пленки (например, его семичасовое «Сатанинское танго» - это 140 килограммов пленки). Вернер Херцог сам отобрал фильмы для своей ретроспективы, а кроме того, представил публике поразительный 3D-эксперимент «Пещера забытых снов», документальный фильм о наскальных рисунках в пещере Шове. В документальном конкурсе участвовала работа «Счастливые люди: год в тайге», сделанная совместно Дмитрием Васюковым и Вернером Херцогом.
Четырехчасовой фильм Васюкова Херцог увидел случайно и решил перемонтировать его для западной публики. Так получилось полуторачасовое кино о строгом севере, озвученное строгим голосом Херцога.
На мастер-классе Херцога люди сидели на лестнице, а режиссер в основном рассказывал байки из книги Пола Кронина «Знакомьтесь - Вернер Херцог». Но байки знатные, такие можно слушать и слушать: о том, что в своей киношколе Херцог учит подделывать документы и вскрывать замки отмычкой. О том, что будущий режиссер должен ходить пешком и читать книги (тысячи километров пеших прогулок, а не этих туристических псевдопоходов, и тысячи книг - в список обязательной литературы, по мнению Херцога, входят Младшая и Старшая Эдда, «Георгики» Вергилия, рассказы Хэмингуэя и официальный отчет о расследовании убийства президента Кеннеди, «очень сильное литературное произведение»). О том, что факты не так важны, как поэзия. О том, что реклама - это катастрофа, потому что она прерывает телепоказ фильмов, и зрители теряют ощущение связности повествования, так что теперь десятилетние дети не в состоянии рассказать связную историю. О том, как Херцог во время съемок «Фицкарральдо» подделал разрешение на съемки, подписав витиевато составленный документ именем президента Белаунде. Фирменный немецкий акцент Херцога превращает любое высказывание в философское размышление или в последнее предупреждение перед выстрелом.
После мастер-класса «Парк культуры» решил кое-что уточнить.
- Скажите, пожалуйста, а какой последний документ вы подделали?
- Не скажу. Потому что это было не так уж давно. И если публика узнает, полиция узнает тоже. Так что мне придется уклониться, дать вам предельно абстрактный ответ: большая часть моих фильмов просто не существовала бы без криминальной энергии, без подделок.
- Насколько я знаю, вы иногда позволяете себе постановочные эпизоды в документальном кино, оправдывая это тем, что факты не столь важны, как поэзия, экстатическая правда. Есть ли в вашем фильме «Пещера забытых снов» какие-то постановочные, придуманные эпизоды?
- Ну, когда имеешь дело с пещерой с наскальными рисунками из времен палеолита, сделанными 32 тысячи лет назад, необходимо следовать фактам. Я не имею права сказать: о, это дети тут в прошлом году развлекались граффити. Это запрещено. Однако, в фильме есть постскриптум, в котором речь идет о радиоактивных мутировавших крокодилах-альбиносах, и внезапно вы оказываетесь в дичайших научно-фантастических фантазиях.
- Ой, да! Скажите, они... они правда настоящие?
- Да. Это. Настоящие. Крокодилы. Но эти крокодилы не так уж важны, важно, как они соотносятся с восприятием, как они видят изображения, как они видят мир. И зрители обожают эту часть, потому что я серьезно отношусь к их врожденной склонности к самым диким фантазиям. Так что внезапно фильм оказывается совершенно безумным.
- Есть ощущение, что вас завораживают пейзажи, природные пространства, а вот городской ландшафт совсем не прельщает. Даже в фильмах, где действие происходит в городах, как в «Носферату» или «Мой сын, мой сын» город выглядит как-то... как временная остановка. Вам кажется, что природа важнее, чем...
- Нам, разумеется, не надо забывать о человеческих существах. Заглянуть в глубину человеческого сердца - вот где пейзажи моих фильмов. Но это правда, что моим фильмам комфортнее на природе, чем в городах.
- То есть природа, по-вашему, лучше передает человеческую душу?
- Я бы не стал так формулировать, просто мне комфортнее вне городов. Из той же серии: мне не по себе, когда я звоню по телефону. Это потому, что я впервые говорил по телефону, когда мне было 17 лет. Мне не по себе в городах, я имею в виду - в больших городах, как Нью-Йорк. Гигантские метрополисы - это для меня диковинные чуждые земли. Я гораздо лучше функционирую в джунглях Амазонки. Но я не испытываю враждебности к большим городам.
- В IMDB - вы знаете IMDB? Такая база данных в интернете, где собирается информация обо всех фильмах, режиссерах...
- Я думаю, что такая вещь должна существовать, но я не...
- Там пишут имя автора, а в скобках - кто они и какой-то их самый успешный фильм. Про вас там написано «Вернер Херцог, писатель, автор сценария "Человека-Гризли". Для вас это важно - как люди вас воспринимают?
- Нет, мне никакого нет дела до того, что обо мне думает интернет. Я хочу кое-что сказать об интернете. Он еще очень молод, заполнен поверхностными фактами, непроверенными фактами, неотобранными фактами. Он полон ошибок. Так что мой совет: никогда не доверяйте интернету. И за всем этим стоит второй вопрос, более серьезный: важно ли для меня это все. Да, аудитория для меня важна. Я действительно хочу, чтобы зрители увидели мое кино. Вот единственное, зачем я делаю кино, - чтобы зрители пришли и увидели, это единственное, что имеет смысл. Я думаю, еще вы пытались спросить, имеет ли для меня значение критика, нравятся ли мои фильмы людям. Ну, плохая рецензия не делает фильм плохим, а хорошая не сделает его хорошим. Так что у них раздельная жизнь. И обычно, когда я снимаю кино, я знаю: да, вот этот фильм выдержит проверку временем, и найдет своего зрителя. И тогда я удовлетворен.
- Да, но приятно ли вам числиться не режиссером, а "писателем"?
- А мне все равно. Если посмотреть на шестьдесят моих фильмов, в пятидесяти восьми я был автором сценария, то есть писателем.
- Сейчас, в общем-то, каждый может взять телефон или видеокамеру и что-нибудь снять, и выложить в сеть. Как вам кажется, это влияет на язык кино? - Вероятно. Потому что инструменты стали настолько общедоступны, это поразительно. Будут ли эти фильмы лучше - сомневаюсь. Необходимо быть настоящим поэтом, чтобы сделать глубокое кино. Для целей - ну, скажем, существования в центре цунами, когда у вас в досягаемости есть мобильный телефон, это невероятный инструмент. Так что внезапно у нас появляются сотни документальных свидетельств, съемок невероятных событий, когда у всех есть мобильные телефоны, и они все снимают. Такого у нас никогда не было. И дело не в только в камере, это еще и присутствие голосов, как в твиттере. Твиттер по своей сути идиотичен, все эти сокращения, но он открывает чудесные, чудесные возможности.
Мой друг, сириец из города Хомс, это к северу от Дамаска, он в Лос-Анджелесе постоянно сидит в твиттере, следит за сообщениями из Хомса. И он видит сообщение: "Что происходит? Я слышу выстрелы, я слышу выстрелы, знает кто-нибудь, в чем дело?" И немедленно пять твитов: "Да, не выходи из дома, на крыше снайпер". Так-то вот. Лучше не придумаешь. На крыше снайпер.
- На каком-то фестивале я случайно с вами столкнулась после показа, и поняла, что у меня есть десять секунд, чтобы спросить у вас что-нибудь, но мне ничего не пришло в голову, кроме "я люблю ваши фильмы". Вы помните, когда впервые к вам подошел незнакомый человек и сказал "я люблю ваши фильмы"? - (Пауза.) Нет, не помню. Я думаю, это началось довольно давно, когда фильмов было еще мало. Еще с "Признаков жизни", моего первого полнометражного фильма. Он получил очень хороший отзыв, целую полосу во франкфуртской газете. И кинотеатр пригласил меня на встречу со зрителями. Я сел в поезд, приехал из Мюнхена во Франкфурт, и в аудитории было семь человек, хотя рецензия на фильм была прекрасная. Сердце мое упало. И я до сих пор чувствую вот это ощущение. И кто-то заметил, что я не могу вымолвить ни слова. В комнате было меньше народу, чем сейчас здесь - два, три, четыре, пять... восемь, девять, десять, - а там было семь человек. И кто-то подошел, сделал шаг ко мне и сказал: "Мы пришли сюда, и все мы любим ваш фильм. Мы не знакомы друг с другом, просто мы все любим ваш фильм". И каждый сказал: да, и я, да, да. И после этого у меня был чудесный разговор с этими семью людьми.
