Новости › Культура › "Лежу в гробу, на руке - fuck"

29 июня 2011 г. (10:44)

В преддверии московской премьеры фильма «Меланхолия» Ларс фон Триер в эксклюзивном интервью «Парку культуры» рассказал о каннском скандале, немецких корнях, любви к Вагнеру, грядущем философско-порнографическом проекте «Нимфоманка» и приближающемся конце света.

Так же неуклонно, как вымышленная Ларсом фон Триером планета Меланхолия двигалась к Земле, новая картина датского режиссера «Меланхолия» приближается к российским экранам. Напугав полмира своей симпатией к Гитлеру, режиссер-провокатор ухитрился одновременно с этим сделать фильм-катастрофу, который понравился всем: в итоге Триера прогнали с Каннского кинофестиваля, а сыгравшую в «Меланхолии» главную роль Кирстен Данст наградили малой «Золотой пальмой». В пятницу картину покажут на ММКФ и в преддверии премьеры мы не могли не побеседовать с опальным режиссером.

- Каково это - чувствовать себя персоной нон грата?

- Вообще-то я и мечтать не осмеливался, что когда-нибудь стану персона нон грата! Разумеется, я очень горд этим статусом - хотя отнюдь не горжусь обстоятельствами, которые стали тому причиной. Бывает, я превращаюсь в стихийное бедствие и перестаю контролировать то, что делаю и говорю... Иногда это хорошо, в других случаях - проблем не оберешься. Как сейчас, например.

- Забавно: вы годами утверждали, что являетесь коммунистом, и в этом все видели более или менее удачную шутку, но стоило назвать себя нацистом, как все моментально поверили!

- Я сам в замешательстве. О чем это, по-вашему, свидетельствует?

- Неужели о том, что нацисты нынче популярнее коммунистов?

- Похоже на то! (Смеется). Между нами, коммунисты тоже пристрелили несколько человек, и полагаю, что вы догадываетесь об истинном положении вещей: я коммунист, но не на сто процентов. Что ж, здесь мы вступаем на опасную территорию. Мне не хватило ума промолчать тогда, когда следовало бы держать рот на замке. Пресс-конференции - не мой конек. Сидим мы с вами, разговариваем, и я что-нибудь такое ляпну: я тут же пойму по выражению вашего лица или тону голоса, обидел ли я вас или рассмешил, поняли ли вы шутку. Сморожу глупость, типа: «Я уважаю Гитлера», - а вы, естественно, ответите: «В каком смысле?». И я дам какое-то осмысленное объяснение... На пресс-конференции это невозможно. Что ни скажи, возникнут какие-то трактовки. Скажу вам определенно и честно: я не считаю себя нацистом. Напишите это, прошу вас.

- Не были ли эти слова инстинктивной реакцией на слишком хороший прием, оказанный «Меланхолии»? Все довольны, все вас хвалят - вот и захотелось сказать какую-нибудь гадость.

- Если и так, то на подсознательном уровне. Когда я вижу такую толпу журналистов, то чувствую себя неуютно. Мне как-то хочется их развлечь. Хоть как-то... И я удовлетворяю это желание. Что с моей стороны, безусловно, непрофессионально.

- Вышел скандал, и все тут же обратили внимание на вашу татуировку со словом «fuck» на костяшках пальцев. Неужто вы ее специально для Канн сделали?

- Нет-нет, что вы. Я ее сделал полгода назад. Наверное, эта татуировка - мой способ пережить кризис среднего возраста. Я посмотрел фильм «Индеец-беглец», там у персонажа Вигго Мортенсена такая татуировка. Мне она ужасно понравилось, и я решил сделать себе такую же; с женой посоветовался, она мне санкционировала. Честно, я понятия не имею, что значит эта татуировка, но я ее обожаю. Представляю себе, как лежу в гробу, а на руке написано «fuck»...

- Гроб, случайно, не хрустальный?

- Почему бы нет, можно и хрустальный! Как у Ленина. Или, скажем, представляю себя в доме престарелых. Идет к тебе медсестра с таблетками, а ты сидишь в каталке, говорить уже не можешь... И показываешь ей кулак, а на кулаке - «fuck»!

- Вернемся к вашим немецким корням...

- Давно пора.

- «Меланхолия» вся пропитана музыкой Рихарда Вагнера. Известно, что вы - давний ее поклонник, она звучала в «Эпидемии», и в Байройте вы чуть было не поставили «Кольцо нибелунга». Когда вы впервые заболели Вагнером?

- Не знаю, с чего начать. Меня всегда завораживали вагнеровские увертюры. Слушать оперы трудно - особенно вагнеровские, сквозь них всегда надо продираться. Что не отменяет факта: оперы Вагнера были революцией для своего времени и остаются революцией до сих пор. К тому же, критики встречали их разгромными рецензиями, что тут же пробудило во мне симпатию к этой музыке. Конечно, сам Вагнер был не очень-то хорошим парнем. Я внимательно проштудировал его письма и обнаружил, что финансировали его в основном евреи, а он отвечал им чудовищными оскорблениями. Мерзкий антисемит, оппортунист, живший на деньги тех, кого ненавидел. И гений. Как вы знаете, мой проект с «Кольцом нибелунга», которому я посвятил два года жизни, сорвался: я был слишком амбициозен, и мой замысел оказался неосуществимым. Слишком колоссальные задачи я надеялся решить: моей мечтой была старомодная постановка - чтобы публика действительно верила, что на сцене настоящий дракон, а не идиотские декорации!

- Может, вам «Парцифаля» поставить, если с «Кольцом» не сложилось?

- Да, это было бы проще. Все вагнеровские оперы прекрасны.

- Вагнер был, по сути, изобретателем авторского кино. По его концепции, композитор обязан сам писать либретто, следить за постановкой, обеспечивать помещение и акустику...

- Недаром он сам построил театр в Байройте! Оркестр тоже самостоятельно собирал. Да-да, я часто об этом думаю. Его концепция цельного произведения искусства, конечно, впечатляет. Он был настоящим визионером.

- «Меланхолия» - своеобразный перевод на визуальный язык еще одной концепции Вагнера, «liebestod» («любви-смерти») из «Тристана и Изольды».

- Одноименную арию мы как раз брать не стали, музыку использовали другую - прелюдии к первому и третьему актам. Но, конечно, без параллелей не обошлось. Для немецкого романтизма «Тристан» был важнейшим произведением: нигде так четко не была выражена идея очищения через боль и смерть. Эта идея мне очень близка.

- Не только тут, но и в «Антихристе». «Нимфоманка» продолжит эту линию? Или этот проект - очередная шутка для пресс-конференции?

- О нет, я серьезен, как никогда. Конечно, до каннской премьеры найти финансирование было трудновато... Мда... А теперь, похоже, будет еще сложнее...

- Кто знает.

- Никто. Я полон решимости осуществить этот проект. Готовлюсь вовсю.

- Как именно?

- Читаю Достоевского. Раньше я его толком не знал. Такое забавное чтиво! Я даже не ожидал.

- Что вам больше всего понравилось? - «Идиот».

- Ну да, логично, вы же режиссер фильма «Идиоты».

- Но когда я его ставил, с Достоевским знаком толком не был!

- Почитайте «Бесов», вам понравится.

- С удовольствием. Пока я одолел только «Братьев Карамазовых». До «Бесов» доберусь, но позже: сейчас у меня в планах - «В поисках утраченного времени» Пруста. Это отнимет, боюсь, как минимум полгода.

- У Достоевского хватает истеричек и людей, страдающих депрессией, как в вашем фильме. Но увидев, что героиню «Меланхолии» зовут Жюльеттой, трудно не вспомнить о маркизе де Саде. У вас же был когда-то замысел о двух сестрах из книг де Сада, Жюльетте и Жюстине. А кто будет героиней «Нимфоманки» - либертинка Жюльетта или страдалица Жюстина?

- «Нимфоманка» будет исследованием эротической жизни женщины с ее рождения и до пятидесятилетия. За это время она постепенно будет превращаться из Жюстины в Жюльетту. Кстати, фильм будет очень длинным. Несколько часов. Признайтесь, неужели вы читали «Жюльетту»? Там же 1200 страниц.