А вы задумывались об эпиляции диодным лазером? Ведь лазерная эпиляция – это инновационный метод борьбы с лишними волосами на теле. Открылся новый центр лазерной эпиляции в Москве – Epilas, всё используемое оборудование высочайшего европейского качества производства Германии: MeDioStar Next PRO
При этом цены самые низкие в Москве, без каких-либо дополнительных акций или скидок. Так, например, лазерная эпиляция ног полностью будет стоить всего 2500 руб., а если оплатите курс из 5 процедур, то дополнительно получите скидку 30%.
В редакции «Советского спорта» мы показали Морозову один из портретов в коридоре. Это был портрет Татьяны Тарасовой, растрепавшей себе всю прическу. Николай рассмеялся: «Так и бывает у вас на "Прямых линиях"?».
Ну, не всегда, конечно...
На чемпионате мира Морозов будет стоять у бортика рядом с чемпионкой мира японкой Мики Андо, чемпионом Европы французом Флораном Амодио, итальянскими танцорами Анной Капеллини и Лукой Ланотте...
ВОПРОСЫ ЖУРНАЛИСТОВ
УСТАЛ СПАСАТЬ ЧУЖИХ
- Николай, в чем заключался смысл вашего возвращения в Россию, обставленного в прошлом году с таким шумом и блеском?
- Я приехал потому, что очень устал... Когда я начал работать с Амодио, он занял на чемпионате мира 13-е место. Через год он стал чемпионом Европы. Такахаши болтался в конце второго десятка и носил прозвище «Заливочная машина» - по семь раз за выступление умудрялся упасть. В следующем сезоне на чемпионате мира он взял серебро. И в изрядной мере он потянул за собой Козуку и Нобунари Оду, вернее, они потянулись за ним. То же и в женском катании. Если бы Шизука Аракава не выиграла Олимпийские игры, то Мао Асада каталась бы, конечно, но такого бума и прогресса в Японии не было бы. И мне просто захотелось сделать подобное в России.
- Но пока не получается?
- Не торопите события. Я вернулся в августе. Сезон уже был на подходе, программы у всех были готовы. Помимо Транькова и Волосожар, я успел помочь с постановками молодой паре Вера Базарова/Юрий Ларионов.
Я работаю с двукратным чемпионом России Сергеем Вороновым. Он не попал ни на чемпионат Европы, ни на чемпионат мира, но это ничего. У него есть время подумать и осознать, что с ним не так, спокойно поработать над этим. Каждый день в Новогорске я на четыре-пять часов выхожу на лед, где у меня катаются не меньше десяти человек. За консультациями ко мне приезжают молодые фигуристы со своими тренерами, я никому не отказываю. Но серьезная, масштабная работа на Олимпиаду в Сочи у меня начнется со следующего года.
- Вы живете в Новогорске, в гостиничном номере?
- Да.
- И готовы три года прожить в походных условиях?
- А я всю жизнь так прожил.
- У вас и в Нью-Йорке только временная гавань?
- Нет. Но каждый год, в октябре, я уезжаю и возвращаюсь уже после чемпионата мира. И все это время обитаю в отелях. Жалеть меня не нужно, я целый день провожу на льду, а когда возвращаюсь в полуживом от усталости состоянии, то мне уже, признаться, все равно где спать. Условия для работы в Новогорске у меня потрясающие. Для меня это самое важное. Я работаю на лучшем в мире катке.
- Лучшем в мире?!
- В Нью-Йорке мы катаемся при температуре минус 7, на бугристом льду, а в Новогорске при температуре плюс 15. А лед такой, что как-то раз приехал один итальянский тренер и схватился за голову: «Я не могу работать на таком льду! Он слишком ровный! Это чересчур хороший лед!».
В город я выезжаю редко. На днях впервые лет, наверное, за десять спустился в метро. Меня там, к счастью, не узнавали. В Японии я не могу спокойно пройти по улице, на меня тут же бросаются два десятка человек с фотоаппаратами. Мики Андо, моя ученица, ездит в машине с тонированными стеклами, когда мы с ней выходим из машины, приходится натягивать шапочки до бровей, нижнюю часть лица обматывать шарфом и темные очки в придачу.
«ТАРАСОВА СДЕЛАЛА МЕНЯ 60-ЛЕТНИМ»
- В чем причины кризиса в фигурном катании в России?
- Все не так страшно. Кризис у нас только в одиночном катании. И прежде всего в мужском. Ягудин и Плющенко были настолько недосягаемы в течение многих лет, что целое поколение молодых ребят вынуждено было закончить. Я даже не могу вспомнить, кто в те годы ездил с ними на чемпионаты мира третьим. Всплывает в памяти лишь фамилия Александра Абта. Но ведь были и другие...
- В одном из ваших интервью нас зацепила фраза о том, что наши фигуристы слишком увлекаются подражанием, и это существенно осложняет им жизнь. Разве это плохо? Все великие художники проходили через период подражания «старым мастерам».
- Подражание само по себе - это совсем неплохо, вопрос заключается в том, кому подражать. У нас принято подражать Ягудину и Плющенко. Не спорю, они этого достойны. Но им-то как раз подражать нельзя! Нельзя упускать из виду, что изменилась система судейских оценок. И когда по новой системе разобрали программы Ягудина, ему поставили дорожку первого уровня, вращение первого уровня!
Как ни зайду к Воронову в номер, он все Ягудина да Плющенко в записи смотрит. Да посмотри ты кого-то еще! Вникни, почему судьям нравится Патрик Чан, почему публика его так принимает. Подумай, за что одним ставят 9,85, а другим 6,25! Развивайся! Реальность изменилась, с ней надо считаться!
- Вы тренер и одновременно хореограф, что не так часто встречается... И у вас нет узкой специализации. Москвина и Васильев - это парное катание. Мишин - одиночники. Исключение - Тарасова. Второе - вы. Не потому ли, что вы начинали помощником у Тарасовой?
- Я очень многим обязан Тарасовой. Это верно. Благодаря ей я в самом начале своей тренерской карьеры из совсем молодого человека превратился сразу в шестидесятилетнего...
- И вас это порадовало?
- Вообразите - да!
- Объясните.
- Мой дебют в тренерском деле получился уникальным, я сразу же начал работать с большими спортсменами и сразу с Тарасовой. И этот опыт, который с первых шагов на меня обрушился, сыграл огромную роль в моей жизни. Я стольким вещам у нее научился, как будто прожил за несколько лет целую жизнь в спорте. Да, я перешагнул через 30 лет, не меньше! Мне повезло. А то, что пришлось сразу взяться за выдающихся фигуристов, сама мысль о степени ответственности... Ведь от того, как я буду работать с ними, зависела их жизнь... Это чувство стало очень сильным моментом.
- Что бы еще вы назвали одним из сильных тренерских чувств, которых лишены обычные люди?
- Почти все тренеры наделены чувством опасности. Или, если хотите, стойким предчувствием того, что может случиться.
Расскажу две истории. Первая о том, как канадская танцевальная пара Ше Линн-Бурн - Краатц выиграла чемпионат мира. Их много лет никуда не пускали, но они остались кататься в надежде, что Лобачева и Авербух закончат. А Авербух решил еще покататься.
Но еще в начале сезона у меня появилось ощущение, что мои смогут выиграть чемпионат мира. Может быть, потому что чемпионат должен был пройти в Вашингтоне, то есть на той стороне планеты... После оригинального танца они разошлись, как у нас говорят, «в одного судью». Авербух с Лобачевой оказались первыми, Ше Линн-Бурн - Краатц вторыми.
Когда наутро я шел на каток, мне почудилось, что я стал огромного роста, а люди вокруг - лилипуты. Вечером Бурн - Краатц стали чемпионами...
- А вторая история?
- Она произошла в этом году. На чемпионате Японии. Я слишком хорошо знаю, как Мао Асаду обычно тянут в Японии. Уже несколько лет подряд... На ней завязано телевидение, реклама. Она лицо федерации. Ну и еще потому, что Асада всегда делает то, что ей говорят, а мы с Мики Андо не делаем того, что нам говорят. Мы делаем то, что хотим и считаем нужным. Японцам наша независимость не очень нравится. Из года в год мы сталкиваемся с тем, что Мао Асада, скажем, недокручивает каскад 3-3, а Мики прыгает его чисто.
