Новости › Культура › Алексей Бородин: "Мат на сцене РАМТа не прозвучит никогда"

4 марта 2011 г. (07:50)

В этом году Российскому академическому театру исполняется 90 лет. В этом году Российскому академическому театру исполняется 90 лет. Главный режиссер коллектива рассказал «Труду» о своих воспитанниках-актерах, своем легендарном учителе Юрии Завадском и о том, как делать искусство без скидок на слабое финансирование.

- Вы всегда выбирали настоящую литературу и больших писателей. Относится ли к их числу Александр Грин, по «Алым парусам» которого поставлен один из последних ваших спектаклей?

- Не могу судить о литературных достоинствах «Алых парусов», потому что сама книга - больше чем произведение. Когда перечитываешь «Алые паруса», возникает ощущение, будто бы ее автор, Александр Гриневский, прожил одну жизнь, а как писатель жил другой жизнью. Вся его судьба настолько трудная, тяжелая, с бурями, ураганами и ветрами, что очень хотелось на афише написать именно так: «Алые паруса» Александра Гриневского. Но все-таки это было бы неправильно: конечно, Александр Грин. Потому что благодаря и его жизни, и творчеству ко всем нам приходит понимание того, что нельзя терять ощущение мечты, пусть даже наивной, но той, что глубоко попадает в сердце. Эта линия - что без утопии, без мечты мы превращаемся в бог знает кого - присуща не только Грину, но и нашему Молодежному театру. Мы можем освободиться от всех иллюзий и стать реальными людьми, и наверняка это правильно, и смысл даже есть, но именно романтическая тема несет в себе момент сопротивления, несогласия, нежелания вставать в общий строй и превращаться в роботов.

- Но герои другого вашего спектакля, «Берег утопии» по пьесе Тома Стоппарда, - Герцен, Огарев, Бакунин - к своему финалу пришли с разбитыми мечтами. Почему в одних случаях мечта окрыляет, а в других заводит в тупик?

- Грин - фантазер, тогда как Герцен, будучи большим писателем, по своей сути реалист. Кстати, Герцен прекрасно понимал, что все его мечты, утопии практически неосуществимы. В очередной раз он увлекался идеей, и снова, снова все разбивалось о реальность. Англичанин Том Стоппард, уважая все мечты Герцена и его единомышленников, показал, что, как только эти герои сталкивались с реальностью, будь то революционная деятельность или личная жизнь, у них все разрушалось. Но в этом крахе иллюзий и разочаровании был свой смысл. Думаю, что природа, талант, сущность и Герцена, и Ассоль таковы, что при любых крушениях и поражениях они все равно будут оставаться самими собой. В обстоятельствах жизни вообще очень трудно остаться собой, с ощущением, пусть даже обманчивым, что ты свободный человек, творец своей жизни. Это один из главных посылов, который мы адресуем зрителю.

- В старые добрые времена расцвета русского театра режиссеры следили за своими спектаклями, вели их и направляли в правильное русло в связи с веяниями времени. Вы относитесь к своим постановкам как отец к детям, то есть растите их до полной зрелости, или же сразу отпускаете на волю?

- Время, конечно, меняется, но если спектакль получился живым - а я стараюсь, чтобы он родился живым и здоровым и чтобы не застывал, - то он начинает жить своей жизнью. Если артисты играют честно и если они чувствуют и понимают время, то происходит удивительное явление, когда спектакль сам по себе вдруг начинает жить самостоятельно, свободно... И вот это состояние нельзя ни в коем случае останавливать. Конечно, спектакль меняется, и мы все меняемся, и зритель живет сегодняшней жизнью, и когда все жизни, все изменения - спектакля, актеров, зала - сливаются и взаимодействуют друг с другом, это дорогого стоит. Чтобы возник контакт с залом, надо относиться к зрителям так, как мы - режиссеры, художники, актеры, осветители - относимся друг к другу и, конечно, к себе.

- Ваш театр - главный молодежный драматический театр страны. А сегодня есть серьезная проблема, когда выпускники театральных вузов без пресловутых связей не могут поступить в труппу. Как вы решаете этот вопрос - отдаете предпочтение своим ученикам или выбираете по талантам?

- Опять же, для того чтобы театр оставался живым и представлял единый организм, люди, работающие в нем, должны чувствовать друг друга, иметь общие художественные пристрастия и человеческие понятия. Набираем труппу, руководствуясь просто тем, кто из актеров нравится нам больше других. Когда я набираю курс в институте, когда из тысячи мне надо взять всего 30, и это очень ответственно, то на последнем этапе начинает работать интуиция, больше художественная. А как иначе из 60 талантливых абитуриентов, прошедших все туры и все испытания, отобрать только половину? Профессиональный критерий уже не работает, только чутье. А когда мне надо со своего курса взять несколько человек в театр (всех же я не могу!), то продолжаю смотреть выпускников других вузов и во всех искать тех актеров, которые были бы мне и театру интересны. А если потом окажется, что и я тем избранным небезразличен, то вопрос решен! Для остальных никакие связи не помогут. Как в «Золушке» Шварца: «Никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, а душу - большой».

- Сейчас на вашем курсе в РАТИ учится паренек из Белгорода, который прошел все экзамены и в «Щуку», и в Школу-студию МХАТ, а выбрал именно вас. Для некоторых это может показаться странным, но не для вас?

- Может, молодой человек тоже что-то почувствовал?! Во время вступительных экзаменов очень важно, чтобы была не только заинтересованность абитуриента поступить в театральный, но и заинтересованность педагогов. Причем моя заинтересованность в ученике должна быть больше, чем его во мне. Молодой человек должен понять, что он мне нужен, что он нам нужен, а иначе как? Молодежи необходимо понимать, что она нужна нам, что мы в нее верим и ждем.

- Ваша выпускница, актриса Чулпан Хаматова, сказала мне в интервью, что все ребята на ее курсе в равной мере были талантливыми и яркими и что она как будто и не выделялась среди них. Более того, Чулпан высказала мысль, что только в такой атмосфере, когда все талантливы и равны, можно добиться больших успехов.

- На самом деле тот курс был очень сильный. Но Чулпан скромничает, что она не очень выделялась. Уже на втором курсе было совершенно ясно, что она, Чулпан Хаматова, - звезда. Поясню, что понятие звездности в творческом плане - это огромная энергетика, заразительность, яркость, а не задранный высоко нос. Один из первых отрывков Чулпан был из пьесы Ибсена «Нора», и я до сих пор не могу забыть, как играла Чулпан, какие у нее были интонации, жесты, глаза. Чулпан, безусловно, права в том, что ее курс был необыкновенным.

- Есть актеры, место которых всегда будет вакантно, их нельзя заменить. Вспомним Евгения Дворжецкого, который так рано ушел из жизни, - кто вместо него?

- Женя - ясный этому пример, когда заменить невозможно. И во мне он продолжает жить, и в тех, кто с ним играл, дружил, общался. У меня такое ощущение, что и не надо искать ему замену. Евгений Дворжецкий - отдельная планета, это бесконечная личность, необыкновенно интересная. Самое неправильное, что вошло в наш обиход и что часто происходит в жизни, - будто незаменимых людей нет. Поверьте, они есть. Появляются новые люди, которые должны занять свое место, и бессмысленно ими кого-то заменять. В любой замене есть что-то автоматическое, бездушное и нечестное.

- Только за прошлый год в РАМТе было 13 премьер, и это абсолютный рекорд в нашей театральной жизни. Как вам это удается? Ведь цены на билеты умеренные.