А вы задумывались об эпиляции диодным лазером? Ведь лазерная эпиляция – это инновационный метод борьбы с лишними волосами на теле. Открылся новый центр лазерной эпиляции в Москве – Epilas, всё используемое оборудование высочайшего европейского качества производства Германии: MeDioStar Next PRO
При этом цены самые низкие в Москве, без каких-либо дополнительных акций или скидок. Так, например, лазерная эпиляция ног полностью будет стоить всего 2500 руб., а если оплатите курс из 5 процедур, то дополнительно получите скидку 30%.
Театр имени А.Пушкина открыл сезон спектаклем Евгения Писарева «Таланты и покойники» - ярким фарсом по единственной пьесе Марка Твена. Главную роль - непризнанного гения, художника Франсуа Милле - сыграл Сергей Лазарев, запомнившийся многим по другому спектаклю Писарева «Одолжите тенора», который уже семь лет идет на сцене театра имени Пушкина.
Тот факт, что Марк Твен когда-то написал пьесу, достаточно малоизвестен, ее рукопись обнаружили только в 2006 году. Пьесу поставили на Бродвее и на Вест-энде, русский перевод заказали специально для Театра имени Пушкина.
В основе сюжета «Талантов и покойников» - простой анекдот. Компания молодых нищих, но изобретательных художников тщетно пытается продать свои картины. Случайный диалог с заносчивым покупателем подсказывает им авантюрный способ вылезти из долгов. Безбашенные обитатели чердака на Монмартре распускают слух о неизлечимой болезни и скорой смерти самого талантливого из них - Франсуа Милле. План оправдывает себя на все сто - прозябавший в безвестности талантливый, но живой художник после своей мнимой смерти становится невероятно популярен: его картины разлетаются за баснословные суммы, а дом осаждают журналисты и высокопоставленные гости. Сам Милле, не желающий торчать взаперти, превращается в собственную сестру, якобы приехавшую на похороны любимого брата-близнеца. Расхожий трюк с переодеванием мужчины в женщину, свойственный жанру, становится здесь главным двигателем истории.
Как и полагается фарсу, спектакль «Таланты и покойники» оформлен красочно и театрально - сценографию придумал постоянный соавтор Писарева, известный художник Зиновий Марголин. На сцене - несколько диагональных балок, уходящих вверх - стилизованная мансарда парижского дома, типичная мастерская молодой французской богемы рубежа веков. На перилах лестницы, поднимающейся вверх, - несколько застывших голубей, повсюду картины в духе абстракционизма. Условно обозначенное, стильное, необычайно яркое пространство похоже на сон или фантазию, что в какой-то степени продиктовано самим произведением - ведь Марк Твен не был в Париже и в своей комедии свободно нафантазировал богемную жизнь. Так же, как декорации, ярки и пестры костюмы (художник Виктория Севрюкова) - не историческая реконструкция, но представление об эпохе: берет и по-стиляжьи завязанный шарф, драные джинсы, рабочий комбинезон в пятнах краски, платья в цветочек с рукавами-фонариками у девушек. В этом красочном, под стать себе легкомысленном, мире живут герои - слишком еще молодые, чтобы действовать по правилам, слишком пока смелые, чтобы отказаться от безумной забавы.
Как это ни парадоксально, комедия положений, тем более фарс, тем более музыкальный - жанр, может быть, один из самых сложных, хотя и принято называть его «легким». Легкий он, скорее, для зрительского восприятия, но для постановщиков и исполнителей таит в себе много опасностей. Ведь недаром по-настоящему качественных, стильных, виртуозных комедий в современном театре почти нет - вспоминается только мхатовский "№ 13". Незамысловатую комедию Рея Куни с иногда сомнительными шутками Владимир Машков в свое время поставил так, что спектакль до сих пор собирает полные залы, - нелепую историю актеры разыграли так тонко и разнообразно, что разговора о низкопробности развлечения даже не возникло.
«Талантам и покойникам» сложнее - здесь артистам нужно не только разыгрывать смешные и абсурдные ситуации, которыми буквально загромождена пьеса, но и быть при этом стремительными, воздушными, музыкальными и пластичными - в спектакле есть несколько музыкальных номеров на мотивы популярных шлягеров, вроде La boheme Шарля Азнавура. Русский текст песен для спектакля написал Алексей Кортнев. Современным российским артистам такая синтетичность не очень-то свойственна - в любом спектакле «легкого жанра» можно найти перекос: или артисты хорошо поют, или хорошо играют, гармония труднодостижима.
С этой непростой задачей пока лучше всех справляется Сергей Лазарев. Первые минут тридцать спектакль будто раскачивается, но потом Лазарев, набрав стремительный темп, уже почти не сбавляет его, умудряясь при этом быть достаточно разнообразным в своих интонациях, интересным в мимике, подробным в деталях. Именно эта подробность, наверное, спасает от вульгарной шаблонности, которая всегда маячит мучительным призраком в сюжетах, где дело доходит до переодеваний. Но Лазарев, надев каблуки и платье, играет в эту игру упоенно и внимательно: его испуганный Милле, подлаживаясь под в спешке навязанный ему образ безутешной сестры, робко экспериментирует с модуляциями голоса, мучительно ищет грациозный или кокетливый жест. А потом вдруг, от ужаса и безнадеги, пускается во все тяжкие, шокируя и восхищая многочисленных собеседников своей эксцентричностью, рассказами о мужьях и детях.
Евгений Писарев: хочу порушить миф, что я делаю бульварный театр >>
Новизной сюжета тут не возьмешь - история вызывает множество ассоциаций, и, в первую очередь, вспоминается Тетушка Чарли в исполнении Александра Калягина. Но обаяние здесь не в сюжете, а именно в этом актерском, профессиональном хулиганстве. Фарс заразителен тогда, когда его исполнители сами с радостью отдаются этой вечной бурлескной стихии - пока это удается в спектакле не всем, и скованность, рожденная непривычным жанром, заставляет актеров то сбавлять темп, то чересчур «раскрашивать» и без того яркие ситуации и реплики.
В «Талантах и покойниках» забавный анекдот разрастается до абсурдной фантасмагории с элементами черной комедии. Фарс, по определению, не боится простодушного грубоватого юмора и некоторого цинизма. Этот жанр не терпит сакрального: на сцене в какой-то момент появляется гроб, а ошалевшие от зашедшей слишком далеко выходки молодые безумцы танцуют на нем дикий танец. В этот момент спектакль перестает быть милой комедией для буржуазной публики, и от него веет какой-то раблезианской веселостью. Впрочем, лирический финал сглаживает эту обаятельную вакханалию, внося в общее настроение ностальгическую нотку, тему уходящей кратковременной юности, когда позволено еще очень многое.
