Новости › Культура › Такеси Китано: чем больше опасность, тем лучше для комедии

7 сентября 2012 г. (15:39)

В конкурсе Венецианского кинофестиваля Такеси Китано участвует с фильмом «За гранью ярости» (Outrage Beyond): это история схватки между двумя кланами якудзы, спровоцированной хитрым полицейским. Сам режиссер играет поверженного босса по имени Отомо.

В интервью он сказал, что считает, будто организованная преступность нынче уже не та, полиция тоже, мягко говоря, далека от совершенства, и только в японском языке остается искать утешения. Об оторванных мизинцах, клятвах на саке и комическом подходе к жизни и смерти много нового узнала Ольга Гринкруг.

- Якудза действительно отрубают себе пальцы, если хотят извиниться?

- В старину так и было: если якудза наносил кому-то оскорбление, он должен был достать кинжал и на глазах у обиженного отрубить себе палец. Но времена меняются - теперь люди отправляются в частные клиники и оплачивают себе ампутацию пальца в исполнении лучших хирургов со стерилизованными инструментами.

Якудза вообще мутирует: раньше они вымогали деньги у проституток и получали дань с игорных домов, теперь получают доход главным образом от финансовых операций - это огромная, устрашающая, анти-общественная и анти-гуманная машина. Хотя к чисто физическому насилию нынешние криминальные синдикаты прибегают только в исключительных случаях - хватает и угрозы насилия. Якудза запугивают банки и крупные корпорации, заставляя заключать выгодные сделки со своими подставными компаниями. А страдают, как водится, ни в чем повинные люди, простые клиенты и акционеры, которые не получают денег, потому что все они уходят мафии.

- Полиция при этом так же погрязла в мафиозных делах, как это показано в фильме?

- Там достаточно точно отражено положение дел в сегодняшнем японском обществе. Но если бы я стал вдаваться в подробности и вспоминать о событиях, действительно имевших место, моя жизнь оказалась бы под угрозой, так что пришлось несколько видоизменить сюжет. В общем, можно сказать, что между силами правопорядка и криминальными организациями связи очень тесные, и за время экономического бума, в 80-90-е, мало что было сделано, чтобы их разрубить. Вдобавок, сама полиция ведет себя все хуже и хуже, в ее рядах началась натуральная деградация. Как говорит у меня один из персонажей, полицейских все чаще приходится арестовывать за мелкие кражи, сексуальные домогательства и вымогательство. Вероятно, корень проблемы кроется еще в 50-60-х, когда Япония заключила с США Пакт безопасности. Тогда правительство набрало в полицию слишком много людей. Теперь все они собираются на пенсию, но полицейских все равно слишком много, а дисциплина у них очень слабая.

- В отличие как раз от якудзы, судя по фильму?

- У меня в архиве есть видеосъемка клятвы на саке. Это было снято очень давно, когда якудза свято блюли церемониалы. С одной стороны стола сидит босс, с другой - его подчиненные, а посередине - человек, который произносит торжественную проповедь на старинный, церемониальный манер. Он говорит: «Отныне ваша названая родня должна быть для вас превыше настоящей родни. Если понадобится, вы должны пожертвовать женой и детьми на благо босса. Если босс скажет, что перед вами черный предмет, вы должны будете свято верить, что он черный даже если он снежно-белый. Готовы вы на это? Если да - отпейте саке из чаши, дайте клятву, и вы станете родней». Так было заведено в старые времена. В фильме есть отсылка к этой церемонии: один из персонажей говорит, что дал клятву на саке и теперь не может идти против воли босса. Но он - старорежимный якудза. Нынешние думают все больше о деньгах.

- Кстати, как им нравятся ваши фильмы? До вас доходят какие-то отклики?

- Сейчас я мало общаюсь с такого рода людьми, но некоторые друзья моей юности, когда выросли, стали якудзами. Раньше они мне периодически звонили и говорили: «Очень понравился фильм, но в тех-то и тех-то эпизодах ты все переврал». Или: «Отличное кино, все точно так, как есть!». А вообще якудз можно изображать в кино какими угодно, лишь бы было ясно, что они не боятся смерти. Вот если их показать трусами - они обидятся.

- Для вас фильмы о якудзе - переосмысление традиций «Крестного отца»?

- "Крестный отец" - история о том, как итальянские иммигранты пытаются найти себе место в американской культуре, как они реализовывают американскую мечту и постепенно расширяют свою организацию. Но Япония - совершенно другое дело: это не бескрайняя страна бескрайних возможностей, а крохотный кусочек земли, и культурных, мировоззренческих различий между противоборствующими сторонами тут нет. Так что я на «Крестного отца» не ориентировался.

- Как бы то ни было, гангстеры и мафиози - едва ли не самые популярные герои фильмов. В чем причина их кинопривлекательности?

- Полагаю, в человеческих инстинктах. Ясно, что гораздо проще прибегнуть к насилию, как принято среди киногангстеров, чем долго и утомительно дискутировать с оппонентом. Мы генетически предрасположены к поиску простейших решений.

- Но «За гранью ярости» - это как раз сплошные дискуссии.

- О да. Словесные дуэли, вербальное насилие - одна из важнейших частей этого фильма, в отличие от его предыдущей части, «Ярости» (Outrage, 2010), где было столько насилия, что критики не заметили ни сюжета, ни диалогов. Теперь я решил построить картину по-другому. Возможно, это связано с моим собственным прошлым: я ведь был стэндап-комиком, мне приходилось как можно быстрее и жестче отбивать реплики партнера. «За гранью ярости» я затеял как реверанс тем временам. Главное в картине - словесный поединок между двумя кланами из двух разных частей страны. Важно, что они и говорят по-разному: одни - на западном, кансайском диалекте, другие - на токийском. Это можно различить, даже если не знать японского: у двух кланов не совпадают ни интонации, ни манера разговора. Я себе представлял эти сцены как страницы комиксов: слева один персонаж с «баблом», полным проклятий, справа - другой, тоже с «пузырем», ему отвечает. Просто у меня они кочуют не со страницы на страницу, а из эпизода в эпизод. Это вопрос озвучания и монтажа.

Важно вот что: чем серьезнее и страшнее ситуация, чем больше опасности для жизни, тем вероятнее во всем происходящем появится комический элемент. Комедия обладает дьявольским свойством - просачиваться в самые неподходящие ситуации.

- До «Ярости» вы сняли три подряд фильма о кризисе - «Такесиз», «Банзай, режиссер», «Ахиллес и черепаха». Теперь кризис кончился, прежний Китано умер, а нынешний решил посмеяться надо всем происходящим?

- У меня такое ощущение, что прежний Китано, которого я убил в трилогии, стал привидением и преследует меня. А может быть, он превратится в зомби и вообще воскреснет.

А если серьезно - кризис продолжается, просто не у меня, а у киноиндустрии. Люди перестали ходить в кино, им проще смотреть фильмы на экранах смартфонов или покупать их в интернете: за цену одного входного билета можно, позвав несколько друзей, отлично посмотреть кино у себя дома. Во всем Токио осталось не больше двух артхаусных кинотеатров, а все, что приносит меньше прибыли и признания, чем «Мстители», считается артхаусом. «За гранью ярости» - моя версия «Аватара», попытка снять хит. Продюсеры замучили меня - они очень давно не получали от моих фильмов прибыли. Может быть, и не получат, может быть, вообще давно пора исключить режиссера из процесса и оставить одну компьютерную программу, которая будет сама склеивать вместе компьютерно-ориентированные картинки и распространять их по Сети, минуя дистрибутора. Впрочем, может выйти и еще хуже: зрителям понравится, и от меня начнут требовать третий сиквел.